Феликс Медведев. Козырная судьба легендарного интервьюера, библиофила, игрока

Вертинская Ирина

– Феликс, – с достоинством ответил сотрудник газеты.

Разговорились. Когда Феликс узнал, с какой идеей пришел предприимчивый старшеклассник, Генрих понравился ему еще больше. А когда гость прочитал свои стихи, Феликс прикипел сердцем к симпатичному пришельцу. Их дружбе вот уже более полувека…

Нынче Генрих Рабинович живет с семьей в Нью-Йорке, но регулярно прилетает в Москву. И каждый раз, встречаясь дома у четы Медведевых, старые друзья, как в былые годы, сидя на кухне, вспоминают свою счастливую петушинско-покровско-московскую молодость. Феликс организовал в Лавке писателей на Кузнецком мосту, где он проводит творческие встречи с литераторами, вечер в память талантливой писательницы родной сестры друга Евгении Берлиной.

На

очередном заседании «Радуги» Феликс представил Генриха Рабиновича членам клуба, и молодой человек впервые оказался среди тех, с кем можно было говорить на одном языке. Люди были разные, писали разные стихи. Конечно, новые знакомые творчески были и похожи, и не похожи друг на друга. Кто-то звенел яркой рифмой, кто-то «плакался в жилетку», разочаровавшись в первых романтических приключениях, а кто-то уже успел «тиснуть» пару строф в районной газете… Правда, посетив несколько заседаний, Генрих со всей безаппеляционностью юности сделал вывод: «Графоманы! Только Феликс – поэт…»

В Финляндию? Только через ЗАГС

До памятной поездки в Болгарию у Феликса была некоторая «семейно-заграничная история».

Обновленная власть, позволяя юности «подурачиться», смотрела на многое сквозь пальцы. Поколение молодых идеалистов не казалось опасным. Правда, если проявляло себя в дозволенных рамках. Власти вели себя довольно разумно, отсекая только самых ярых бунтарей и «обрамляя» остальных. Словом, следовали известной мудрости – «не можешь справиться, возглавь». Вот и поехали в другие страны организованные молодежные группы с гитарами, стихами и песнями… Когда появилась возможность отправиться в Финляндию в составе делегации молодых поэтов, Феликса пригласил на разговор все тот же Николай Тимофеевич.

– Медведев, мы можем отправить тебя за рубеж в качестве члена молодежной делегации Владимирской области. Но сам понимаешь, нужна чистая биография…

– В каком смысле? – не понял в общем-то понятливый молодой человек, в интересах карьеры скрывавший иностранное происхождение своего венгерского отца и несколько комплексовавший по этому поводу.

– Как в каком? Ты жениться собираешься? – требовательно повысил голос первый секретарь.

Литературный клуб «Радуга». Все молоды, красивы, знамениты… на всю округу. В первом ряду черноволосый, в очках, – наш герой. Петушки, Владимирская область, 1965 г.

Не каждый может совхозного петуха в руках удержать! Молодой корреспондент газеты «Вперед». 1964 г.

Феликс с облегчением понял, что мадьярство, «растворенное в крови», пока не раскрыто и что речь идет о другом. Как раз в то время наш герой завел роман с одаренной юной поэтессой из своей студии – миловидной брюнеткой по имени Лариса. Кстати говоря, именно проворный Генрих, успевший за короткий срок оценить всю прекрасную половину Петушков, привел молодое дарование в студию «Радуга». Феликсу Лариса понравилась, и она не осталась равнодушной к несомненному мужскому шарму знаменитого на весь район, а то и область журналиста. Невольный сводник без особых переживаний отошел в сторону, благо сам не страдал от отсутствия девичьего внимания.

Лариса нравилась Феликсу, они общались уже полгода, но матримониальных планов он не строил, поэтому слишком прямой неделикатный вопрос начальства поставил его в тупик.

– Что молчишь? – нахмурился Николай Тимофеевич. – Будешь жениться или нет?

– А зачем? – удивленно спросил Феликс.

– Как зачем? Ты мне тут дурня не валяй! За границу едут люди с чистой анкетой. Едут, как положено, женатые, а ты тут

со своей б…! – с пролетарской прямотой выругался он, имея в виду, что любая возлюбленная, не имеющая законных, проштампованных прав на возлюбленного, как минимум, непорядочная женщина.

– Лариса – чудесная девушка, талантливая поэтесса…

– Вот и женись! – настаивал оппонент.

– Мы еще не готовы, – попытался ускользнуть Феликс. Ему очень хотелось поехать, но менять волю-вольную на финские красоты он не собирался.

– Тогда мы не можем тебя рекомендовать для поездки в капиталистическую страну! – отрезал Николай Тимофеевич.

Журналист понял, что вожделенное турне останется только в снах, и покинул кабинет.

Правда, через год Феликса все-таки выпустили за границу в составе молодежной делегации Владимирской области. По иронии судьбы его первой иностранной державой, которую он посетил, стала Венгрия. По-прежнему скрывая мадьярские корни под исконно русской фамилией Медведев, Феликс попал в Будапешт. Ему очень хотелось увидеть отца… Тем более что от дяди Лаци, брата Банды, он узнал заветный телефон.

… И они встретились – Банды-Андрей Партош и Феликс Медведев, отец и сын. Два человека, разделенные годами, расстояниями, судьбами и фамилиями, но навсегда связанные одной горячей кровью. Отец показался сыну сдержанным, уставшим человеком. Он познакомил Феликса с дочерью Илоной, не подозревавшей ранее о существовании сводного брата. Не зная, чем порадовать когда-то брошенного им первенца, отец подарил ему колоду игральных карт с фривольными картинками и миниатюрную бутылочку вина. Оба презента Феликс хранит до сих пор. Правда первый спустя годы окажется символом почти двух десятилетий жизни известнейшего на всю страну журналиста-огоньковца. Мадьярские корни (а венгры считаются едва ли не самыми азартными людьми на свете) буквально выперли наружу в страшные ельцинские времена, когда по всей России открылись сотни и сотни игровых заведений. Впрочем, об этом ниже, в главе, посвященной этой драматической теме.

Отец рассказал Феликсу, что в 1956 году, когда в Будапеште начались волнения, находился на службе в советском посольстве. Разъяренная толпа пошла на штурм здания, олицетворявшего собой деспотию СССР. Пролилась кровь. Банды едва успел скинуть в унитаз свои награды, полученные от советского правительства. Это спасло ему жизнь. Тяжело раненного в голову, его сумели отправить самолетом в Москву. Пережив сложную операцию и долгое лечение, Банды Партош возвратился в Венгрию.

Оправдавший доверие партии, молодой журналист благополучно вернувшись из-за кордона, продолжил свою бурную деятельность уже в областной газете «Призыв». Казалось, впереди, как говорили в советские времена, – широкая дорога. Но не тут-то было. Пророчество ссыльного депутата Василия Шульгина вскоре сбудется.

В деревню, в глушь, в… Курган

Азартная смелость журналиста, граничащая порой с безрассудством, поражала коллег по цеху. 16 мая 1967 года наш герой умудрился попасть в зал заседаний Верховного Совета СССР, где проводился IV Всесоюзный cъезд Союза советских писателей. Проход организовал друг и наставник нашего героя глава Владимирской областной писательской организации Сергей Константинович Никитин. На cъезде тайно пошло по рукам письмо Александра Солженицына, размноженное до этого писателем в двухстах пятидесяти копиях. Это письмо-обращение, в котором автор выступал против «нетерпимого дальше угнетения, которому наша художественная литература из десятилетия в десятилетие подвергается со стороны цензуры», наделало много шума не только в писательской среде, но и в мировой прессе. К тому времени роман Солженицына «В круге первом» еще не издан, но уже конфискован органами госбезопасности, фамилия писателя – в «черном списке». Конечно, на Съезде письмо зачитано не было, зато вскоре его опубликовали в парижской газете «Monde», а потом растиражировали в эмигрантской прессе. «Антисоветчик», – шипят верноподданные литераторы. В Москве экземпляры письма изымают компетентные органы.