Femme fatale выходит замуж
Шрифт:
Жанна стояла возле слегка погнутых чугунных перил и оцепенело смотрела на воду. Дождь, прежде едва моросивший, усилился. Она вся промокла, текло с волос – но Жанна ничего не замечала.
Ее спрашивали – но она только качала головой. Только потом, не сразу, смогла объяснить, что же именно произошло. Гаишники вызывали кого-то по рации.
Потом подъехали спасательные службы. Даже водолазы были.
Подогнали кран.
И только когда совсем рассвело, Жанна увидела, как медленно, словно призрак, поднимается на тросе мотоцикл из воды. Снизу крикнули, что водолазы нашли и
– Живой? – спросила Жанна.
– Да какое там…
Она мельком увидела Марата – когда его на носилках заталкивали в машину. У него было белое спокойное лицо.
– Он живой? – опять неуверенно спросила она.
– Девушка, вам же сказали…
Марат был мертв, но в это трудно, почти невозможно было поверить. Кто-то накинул на плечи Жанны одеяло.
До полудня она просидела в отделении, повторяя снова и снова, что произошло. Объяснила, почему Марат преследовал ее и что именно произошло на мосту. Потом рассказала, что Марат убил человека. Зачем рассказала? Виновный-то все равно последовал за своей жертвой. Но ее выслушали, записали все показания.
– Эх, девушка, какие вокруг вас страсти творятся!..
Она догадалась и попросила позвонить Ремизову. Он приехал через двадцать минут и забрал ее с собой. Жанну больше задерживать не стали, только записали ее координаты, на всякий случай…
Все это время она была у Ремизова. Возвращаться к себе она не хотела, да Вася и не отпустил ее.
– Я же с самого начала говорил – переезжай ко мне! О, какая ты упрямая… – Он злился и кричал – уже у себя дома. Рассерженный Вася Ремизов – это нечто. Таким его Жанна еще не видела.
У нее тоже сдали нервы, и в ответ она принялась кричать на него.
Потом он схватил ее, посадил себе на колени и держал так до тех пор, пока она не замолчала. Он был мрачный, недовольный, злой, испуганный. Он боялся за нее.
– Ты невозможная… – сказал он в сердцах.
– Это ты невозможный!
– Нет, ты…
Но, сидя у него на коленях, прижимаясь щекой к его груди, она чувствовала, как постепенно затухает, гаснет ее страх.
– Брось меня. Зачем я тебе? – сказала Жанна тихо. – От меня одни несчастья. Меня прокляли…
– Кто, почему? – Впрочем, подробности Ремизова интересовали мало, он не верил в подобные вещи. – Господи, Жанна, какая ты глупенькая! Наша жизнь зависит только от нас самих… Если думать о плохом, то неизбежно притянешь к себе несчастья, которых боишься. Ты боишься жить! Посмотри на меня… – Она подняла голову. – …Повтори: все будет хорошо. Все будет хорошо.
Ремизов говорил простые вещи, о которых Жанна и сама знала, но сейчас эти слова прозвучали для нее заклинанием.
– Все будет хорошо… – прошептала она, пристально глядя в его светло-серые прозрачные глаза. Потом провела пальцами по его щеке. Приникла к его губам. Ремизов обнял Жанну еще сильнее – броней были его охранительные руки.
– Как же я тебя брошу, когда я тебя люблю… – сказал он, качая ее точно ребенка. – Это все равно как если бы я захотел оторвать у себя самого руку. Или ногу.
– Ужас какой, – через силу улыбнулась Жанна. – Зачем ты говоришь это?..
– А зачем ты говоришь, чтобы я бросил тебя? – сурово
– Нет, что ты… – тихо засмеялась она. – Вовсе нет. На самом деле ты мне очень, очень-очень нужен. Потому что я тоже тебя люблю…
…Жанна налила себе чаю, устроилась с кружкой на подоконнике. Из кухни Ремизова тоже была видна Котельническая высотка.
«За что мне такой подарок? – усмехнулась она, глядя на сиреневое августовское небо. – Уже, кажется, ничего не ждала, ничего не хотела, и вдруг – Вася Ремизов. Вася… Господи, мне и имя-то его нравится! Вася-Вася-Васенька говорит нам басенки… Нет, басенки он не говорит, он такой серьезный. Да где же он?» Она посмотрела на часы – половина восьмого. Уже должен приехать…
Неожиданно Жанна представила, как будет ждать его каждый день с работы. Или, наоборот, словно сумасшедшая мчаться домой, чтобы поскорее увидеть его. Как в выходные они будут спать до полудня. Как поедут вместе в отпуск.
Она научится варить солянку – не потому, что решила стать примерной женой, а для того, чтобы сделать Васе Ремизову приятно. Он тоже пойдет на некоторые жертвы – например, не станет оставлять половину зарплаты в «Букинисте», гоняясь за каким-нибудь старинным и жутко редким изданием. В конце концов, у Ремизова довольно безобидное хобби…
С ним хорошо молчать. С ним хорошо говорить. С ним хорошо спать ночью – он теплый, мягкий. Он почти не храпит. «Ну что за мысли мне лезут в голову! – улыбнулась Жанна. – Ерунда какая-то…»
Но мысли неслись потоком, их нельзя было уже остановить.
…Он будет ее слушаться. В обычных обстоятельствах он будет покорным и добрым. Но, когда придет время серьезного решения, вот тогда он заставит ее слушать себя. И тут уж она полностью подчинится ему.
Он честный и хороший.
У них будут дети. Например, двое. Или даже трое! А что? Двоих она родит с охотой, а в третий раз задумается. Например, будет ей уже далеко за сорок, старшие уже к тому времени вырастут. И она закапризничает, испугается. Подумает: может быть, не стоит?.. В таком возрасте, в наше-то время – брать на себя такую обузу?.. А он ей тогда скажет твердо, что это не обуза, и это будет тот самый случай, когда она его послушается. И у них будет трое детей, и она ни разу не пожалеет о том.
И Жанна будет любить их, и уж ее-то дети не будут чувствовать себя ненужными собственной матери! Когда Вася будет вечером приходить с работы, они все гроздьями начнут виснуть на нем. Вопить с восторгом – папа пришел! Папа… У них будет настоящий папа, а не какой-то сухарь, который жалеет даже алиментами поделиться.
Жанна засмеялась. «Что же мне в голову лезет, с ума сойти… никому не расскажу!»
Дети вырастут, а они с Ремизовым состарятся. Жанна будет старушкой – божьим одуванчиком, а он – немного рассеянным, склонным к полноте старичком, которым она будет командовать. «Опять ты ешь, с твоим-то давлением… я же тебе сто раз говорила, мучное – вредно!» – «Но я только попробовать хотел… – начнет он оправдываться. – И вообще, зачем ты тогда пекла эти булочки?.. Ты же знаешь, что у тебя получается самая лучшая выпечка на свете!»