Фэн-шуй без тормозов
Шрифт:
– Начнут и завершат! – голосом пионера, дающего клятву выполнять заветы Ленина, пообещала Светлана. – Наш клиент – счастливый клиент!
– Ну ладно, – с легким сомнением согласилась я.
Гоша и Костян уехали. Перед тем как выйти из дома, они быстро простились со мной, Лизаветой и Кирюшей. Вот расставание с животными заняло больше времени.
– Рейчсобака и Рамиктоже, – обнимал собак Костян, – пони миленькие! Я завтра приеду!
– Котятки мои сладенькие, – ворковал Гоша, наглаживая счастливо сопевших
Потом сборщики поменялись местами – Гоша принялся ласкать «пони», а Костян «персиков».
В конце концов мне удалось выставить парочку во двор. Гоша сел за руль своей раздолбайки, включил заднюю скорость, наехал на клумбы с тюльпанами, газанул и вынесся за ворота, не забыв прокричать из окна:
– Спокойной ночи, бабулечка! Не переживайте, завтра наведем неимоверную красоту! Выпейте валокординчику – и баиньки.
Втянув носом дым от выхлопа, я чихнула. «Жигули», отчаянно грохоча плохо подогнанными частями, унеслись прочь. Я оглядела погибшие цветы и потащилась домой. Похоже, сладкая парочка обожает только животных, к растениям и машинам мастера никакой любви не испытывают! Тюльпаны Гоша и Костян даже не заметили, а их «Жигули» напоминают металлолом, и остается удивляться, почему они еще ездят.
Ровно в шесть утра ожил дверной звонок. Собаки с лаем кинулись в прихожую, я, не поспав и трех часов, пошатываясь, доплелась до парадной двери, посмотрела на экран видеофона и с огромным изумлением узрела человек десять рабочих в спецовках.
– Вы кто? – спросила я.
– Наш клиент – счастливый клиент! – заорал лысый дядька, стоявший впереди всех. – Я ваш личный менеджер Гена.
В полном изумлении я загнала псов в баню и распахнула дверь.
– Обмен дверок! – возвестил мужик. – Начинай, ребята!
Рабочие засновали муравьями. Через полчаса «глаз испуганной капусты» исчез в недрах новенькой «Газели», а на кухне появились новые упаковки.
– Обратите внимание, – суетился Гена, – везде указано «медовый дуб». Фирма приносит извинения! Вот вам подарочек – наш календарь. Очень удобный, можно повесить на стенку. Хотите, ребята приделают?
– Спасибо, не надо, – быстро отказалась я от услуги.
– Тогда на столе оставлю! – кивнул Гена. – Наш клиент – счастливый клиент!
Распевая на разные лады слоган своей фирмы, Геннадий пошел на выход и вдруг покраснел.
– Простите… очень неудобно, конечно… но… хочется… прямо терпежу нет… не принято у клиентов так себя вести, но… э… понимаете…
– Дверь в туалет вторая по коридору, – улыбнулась я.
Гена стал совсем красным.
– Не, спасибо, мне туда не надо. Да и зачем бы людей стеснять по такому поводу? На дороге кустов полно.
– О чем тогда речь? – поразилась я.
Гена наклонил голову.
– Костян сказал, что у вас замечательные карликовые лошадки. Можно хоть одним глазком взглянуть?
Мне стало смешно.
– Погодите секундочку, животные в бане, я закрыла их там, чтобы под ногами не
– Весь в ожидании, – выдохнул Гена.
Я приоткрыла створку. Собаки мирно дрыхли на мягких матрацах – они не любят рано вставать, считая, что наилучшее время для завтрака – десять утра.
– Эй, Рейч! И ты, Рамик, идите сюда! – позвала я.
Мопсы даже не приоткрыли глаз, когда их товарищи стекли на пол и нехотя заперебирали лапами.
– Эй, Рейч! И ты, Рамик, поторопитесь! – повторила я.
Парочка выползла в холл, Гена заломил руки:
– Боже! Они еще прекраснее, чем я думал. Эйрейч! Итырамик! Очаровательные! Шикарные! Можно их потрогать?
– Пожалуйста, – милостиво согласилась я, – они не кусаются. Надеюсь, вы понимаете, что это не лошади?
– Ну конечно, – заулыбался Гена. – Эйрейч! Итырамик! Милые! Шерстка бархатная!
– И они не пони, – засмеялась я, – Гоша с Костяном ошиблись.
Гена обнял Рейчел за шею.
– Костян не очень хорошо видит, – признался он, – болезнь такая, когда цвета путаются.
– Дальтонизм! – воскликнула я. – Вот почему у мастера на ногах были разные сапоги!
Геннадий закивал.
– А Гоша близорукий. Поэтому они и ошиблись. Но они – лучшие мастера. Вы останетесь довольны. Я же вижу отлично и понимаю: – Эйрейч, Итырамик – олени. Карликовые. Читал о таких в журнале. Ну, прощайте, милые!
В последний раз поцеловав псов, Гена ушел, а я уставилась на собак. Олени?! Ну ладно, Рейчел рыжая, гладкошерстная, с поднятыми ушами, которые при сильно развитом воображении можно посчитать рогами. Но Рамик… Двортерьер покрыт густой шерстью, скорей уж он смахивает на карликового яка!
Чтобы не терять зря времени, я приготовила обед и в начале десятого позвонила Нине. Мы обсудили ситуацию и решили: я по-прежнему занимаюсь делом Ветрова, а Нина работает по поручению Рагозиной.
Я положила трубку, посидела пару минут, глядя в свои записи, и пошла в ванную.
Слишком много вопросов и ни одного ответа. Невозможно тянуть одновременно за все нити, нужно дергать их последовательно, иначе я запутаюсь.
Взяв зубную щетку, я выдавила на нее немного пасты и уставилась в зеркало. Итак, начнем от печки! Олег Ветров. Где случилась беда? На съемках. Вот оттуда и будем плясать. Мне надо задать несколько вопросов Ларисе, надеюсь, она даст на них исчерпывающие ответы. Прямо сейчас, не откладывая, звякну «носорожине», как ее величает актриса-недоучка Зина.
– Слушаю, – прохрипела Лара в трубку.
– Доброе утро! – воскликнула я.
– Утро добрым не бывает, – простонала Лариса. – Что надо? На будильник давно смотрели?
– Уже половина одиннадцатого.
– Еще полдень не пробило! – не успокаивалась толстуха.
– Ларочка, – нежно пропела я, – хочу сказать тебе «спасибо». Это Лампа, та женщина, которую ты вчера отправила к Римме Малявиной.
– А-а-а… – подобрела толстуха. – Встретились?
– Конечно.
– Поболтали?