Фенечка для фиолетовой феи

Лубенец Светлана

– Тогда сядь и молчи! Включи видик и досмотри «собаку», пока мы все приготовим.

Долли толкнула Сыромятникову в кресло, бросила ей на колени пульт, а сама попросила Диану сходить с ней вместе в ванную комнату за зеркалом, поскольку ей после фильма страшно бродить по темной квартире одной.

Ксения чувствовала, что и у нее подрагивают руки. Она уже не очень хорошо понимала, чего боится: происков девчонок или, как и Ира, Пиковой Дамы. Насмотревшись на омерзительную собаку-оборотня, можно было поверить во что угодно.

Долли

принесла в комнату круглое зеркало в розовой пластиковой раме, а у Охотницы в руках была сиреневая мыльница с куском хозяйственного мыла. Невинные цвета рамы и мыльницы настолько не вязались с ожидаемым черным видением, что Ксения вдруг неожиданно успокоилась. Все это – детские игры! И чего она так испугалась?

– А почему мыло не туалетное, не душистое, а эта коричневая гадость? – зачем-то спросила Ира.

– Со своим «душистым», – передразнила ее Диана, – надо было приходить. На-ка вот лучше натирай зеркало! – И она поставила перед Ирой мыльницу.

Та прерывисто вздохнула и начала тереть «коричневой гадостью» блестящую поверхность. Когда дело было сделано, Сыромятникова оглядела свои липкие руки и жалобно пробормотала:

– Хорошо бы помыть…

– Ну так иди и помой, – ответила Долли. – Ванная по коридору направо.

– Кто-нибудь со мной сходит? – ни на что особенно не надеясь, спросила Ира.

Ксении стало жалко ее, и она согласилась быть сопровождающим лицом в темном коридоре. В ванной, открыв кран с горячей водой и сунув под струю руки, Сыромятникова спросила:

– Слышь, Золотарева, неужели ты совсем не боишься?

– Конечно, не боюсь. Чего бояться? Подумаешь, сказки для детей младшего возраста, – ответила Ксения непослушными губами. На самом деле у нее от страха опять сводило скулы, но Сырку совершенно необязательно знать об этом. Она сняла с крючка полотенце, чтобы дать Сыромятниковой, и взвизгнула: – Ирка! Ты же сваришься! – И бросилась заворачивать кран, из которого, судя по пару, шел крутой кипяток. – Ну нельзя же так! Не приходила бы лучше, раз до такой степени боишься. Инвалидом сделаешься, а нам отвечай!

Ирка с изумлением посмотрела на свои покрасневшие от горячей воды руки и ответила, как отрубила:

– Раз пришла – значит, надо было!

Когда они вернулись в комнату, Диана заканчивала растирать мыло по зеркалу тряпкой, а Долли установила на письменном столе у стены два подсвечника с тонкими витыми свечами, оставшимися после Нового года. Между ними поставили приготовленное зеркало, а перед ним Долли положила девственно чистый лист бумаги.

– Это для ее ответов? – на всякий случай уточнила Ира, нервно потирая горевшие после кипятка руки.

– Естественно, – снисходительно буркнула Диана. – Вопросы-то хоть придумала или только посмотреть на Даму пришла?

– Придумала, – еле прошелестела дрожащая Сыромятникова. – А вы придумали?

– Давно, – отчеканила Долли и повернулась к Ксении. – А вот ты, например,

Золотарева, что хочешь узнать у Пиковой Дамы?

– Я? – удивилась Ксения. Она была убеждена, что девчонки затеяли всю операцию только для того, чтобы как следует напугать ее, и ни о каких вопросах Пиковой Даме совершенно не задумывалась. Она поставила себе цель доказать Овце с Охотницей, что ничего не боится, и теперь оказалась застигнутой врасплох. – Разве вопросы надо произносить вслух? – осторожно спросила она.

– Интересно, а как же она узнает, чего ты хочешь?

– Ну… она же… дух… Узнает как-нибудь…

– Не уверена… В лагере мы вслух спрашивали, а она нам отвечала.

– Девчонки, а руки не появятся? – выдохнула Ира.

– Какие еще руки? – Долли неприязненно посмотрела на Сыромятникову, постоянно задававшую дурацкие вопросы, на которые все время приходилось отвечать.

– Вы говорили, буквы будут появляться… Я вот все думаю – как? Рук каких-нибудь кровавых, как в той истории, что девчонки рассказывали, не будет? – продолжала терроризировать Долли дрожащая всем телом Сыромятникова.

– При чем тут руки?! – вышла из себя Брошенкова. – Неужели ты не понимаешь, бестолковая твоя голова, что это совершенно разные истории. У Пушкина никаких кровавых рук не было! Это я точно помню. Пистолет, кажется, был… Но Германн вроде бы так и не выстрелил, а, Золотарева? Ты же у нас знаток?

– Не выстрелил, – подтвердила Ксения. – Графиня от страха и старости умерла.

– Вот видишь! – подбодрила трясущуюся Ирку Долли. – А кроме того, что всякие там руки отсутствуют в литературном первоисточнике, ты еще собственноручно зеркало мылом намазала. Сама-то подумай, как она сквозь мыло свои руки высунет? И пистолет, я думаю, тоже не пролезет.

Ксения смотрела на Овцу и понимала, что она так долго уговаривает не бояться Ирку-Сырка потому, что, похоже, уже сама начинает сомневаться, не напрасно ли все это затеяла.

– Ну, что? – Долли посмотрела на часы. – Без десяти минут двенадцать. Готовьте свои вопросы. Кто самый храбрый, тот, пожалуй, и начнет. Может, ты, Золотарева?

– Хорошо, – тихо ответила Ксения. – Значит, надо вслух задать вопрос?

– Да.

– Когда?

– Известно когда – когда Пиковая Дама появится, вот когда.

– Хорошо, – еще тише повторила Ксения.

Долли кивнула, чиркнув спичкой, зажгла свечи и торжественно провозгласила:

– Ну, все! Гаси свет, Дианка.

Охотница щелкнула выключателем, и девочки будто оказались в другой комнате, наполненной живым дрожащим полумраком. По стенам от свечей бились отсветы и тени, в углах сгустилась непроглядная ночь, а впереди таинственно золотилась бездонная гладь зеркала. Одноклассницы замерли не шевелясь.

– Давайте… поближе к столу, – прошептала Долли и сделала шаг к зеркалу. За ней осторожно двинулась Ксения, а потом и Диана с Ирой.