Феникс и ковер

Несбит Эдит

– О, Элиза даже и не подумала зайти к маме! Я пошла.

Сердце её стучало так сильно, когда она поднималась по лестнице. Мама, конечно, заметит, что она плакала. А Ягнёнок… Но нет, не надо думать про Ягнёнка, а то опять зареву, подумала она. Она осторожно открыла дверь.

– Ты звала, мамочка?

– Милая, Ягнёнок… – начала было мама.

Антея уже приготовилась сказать, что его взял на прогулку Роберт, как мама продолжила:

– Ягнёнок сначала был такой паинька, а потом сдёрнул дорожку с туалетного столика, и всё полетело на

пол – и кремы, и щётки, и расчёски, и одеколон. А теперь он где-то затаился и, скорее всего, шкодит. Поищи его, пожалуйста, и присмотри за ним, потому что если я встану, у меня может закружиться голова.

– Так он был здесь?!

– Конечно, здесь, – нетерпеливо откликнулась мама. – Где же ему ещё быть?

Антея заглянула под кровать.

– Нет, сейчас его здесь нет.

Но по разбросанным туалетным принадлежностям и валяющейся на полу дорожке становилось ясно, что он здесь недавно был.

– Ну, значит, уполз куда-то, – сказала мама. – Пригляди за ним, будь умницей, а я ещё посплю. Иначе я совсем буду развалиной к папиному приходу.

Антея закрыла дверь мягко и осторожно. Затем ураганом понеслась в детскую, крича:

– Он, должно быть, пожелал оказаться у мамы в комнате. Он там недавно был! Агедидаг…

Странное это слово замерло у неё на губах. На полу лежал ковёр, а на ковре в окружении братьев и сестры восседал Ягнёнок. Он измазал всю свою рожицу вазелином и фиалковым кремом для рук, но был легко узнаваем, несмотря на такой грим.

– Ты права, – сказал оказавшийся в той же комнате Феникс. – «Агеди-даг» на тарабарском языке обозначает «Я хочу быть там, где моя мама». И преданный ковёр это правильно понял.

– Но каким образом, – спрашивала Антея, хватая братца в свои объятия, – каким образом он сюда попал?

– А я слетал к Саммиэду, – сказал Феникс, – и пожелал, чтобы малыш снова оказался среди вас. И мое желание тут же исполнилось.

– Сирил, Роберт! – скомандовала Антея братьям. – Сейчас же скатайте ковёр и засуньте его в шкаф, к таракашкам. Кто его знает, какое «агеди-даг» скажет он в следующий раз и что оно будет означать.

– Надеюсь, таракашки не будут загадывать никаких желаний, – заметил Сирил.

* * *

Через два дня мама почувствовала себя много лучше и вечером кокосовую циновку доставили из магазина.

– Мне не нравится этот ковёр, – сказал Феникс. – Какой-то он грубый и негнучий. Моим золотым ногам больно на него ступать.

– Ничего не поделаешь, – сказал Сирил, – нашим «золотым ногам» придётся к нему привыкать.

– Значит, этот ковёр восполняет отсутствие того ковра?

– Да, – сказал Роберт, – если ты хочешь сказать, что его постелили вместо того.

– А как же тот? Волшебный?

– Завтра как раз придёт старьёвщик и заберёт его.

Феникс взлетел на своё любимое место – на спинку кресла.

– Слушайте меня! – воскликнул он. – Не плачьте! Не рыдайте! Я не стану постепенно готовить вас к новости, которую должен вам сообщить.

Настало время, когда я должен вас покинуть. Нет, не испускайте тяжёлых вздохов. Все встречи всегда оканчиваются расставаниями. Я ослаб. Я нуждаюсь в отдыхе. После стольких событий этого последнего месяца я хочу отдохнуть. И прощаясь с вами, я хочу попросить вас об одном одолжении.

– Конечно, мы сделаем всё что можем, – горячо откликнулся Роберт.

– Я прошу отдать мне реликвию, предназначенную старьёвщику.

– Да? – засомневалась Антея. – А как же мама? Она может рассердиться.

– Я не раз рисковал ради вас гораздо большим, – заметил Феникс.

– В самом деле, – сказал Роберт. – Мы тоже рискнём.

Феникс радостно распушил свои золотые перья.

– Вы об этом не пожалеете, дорогие мои друзья, – сказал он. – Быстро расстелите ковёр и оставьте меня одного. Но только сначала разведите хороший огонь. И пока я буду погружён в свершение обрядов, предваряющих мой уход, позаботьтесь, пожалуйста, о покупке благовонной древесины и различных снадобий для воскурений.

Ребята достали из шкафа и расстелили на полу то, что осталось от ковра. Затем они как следует загрузили камин углём и вышли, затворив за собой дверь.

– Одному из нас надо бы остаться у двери и посторожить на всякий случай, – сказал Роберт. – А остальным надо сходить в магазин за благовониями. Надо купить всё самое лучшее, сейчас не время экономить деньги.

Все решили, что Роберт, как наиболее любимый Фениксом, должен возложить на себя эту миссию и пойти выбрать всё, что он найдёт нужным для погребального костра.

Они оставили Сирила стоять наподобие римского стражника, возле двери, за которой Феникс готовился к великим переменам.

– Пошли сначала в канцелярские товары. Купим свинцовые карандаши, их грифели вставлены в кедровую древесину, а она очень душистая.

А ещё они купили шкатулочку, сделанную из сандалового дерева.

– Потому что я точно знаю, какой замечательный у сандалового дерева запах, – сказала Антея. В лавке у зеленщика они купили все пряности, названия которых смогли вспомнить: и похожую на ракушки шелуху мускатного ореха, и гвоздику, напоминающую маленькие тупые гвоздочки, душистый перец, сушёный имбирь, и тоненькие ломкие палочки корицы. Потом они зашли в аптеку и прикупили там камфору, лавандовое масло и маленький мешочек для ароматизации белья под названием «Пармская фиалка».

Когда они вернулись домой, то обнаружили, что Сирил всё ещё стоит на часах. Они постучались в дверь, и золотой голосок сказал им: «Входите!».

На полу был распростёрт ковёр, вернее, что от него оставалось, а на ковре красовалось яйцо, совсем такое, из какого некогда вылупился Феникс.

Феникс ходил вокруг, гордый и счастливый.

– Видели?! – вскричал он, как только дети вошли. – Я снёс его. Самое красивое яйцо за всю мою долгую жизнь!

Дети с ним согласились, что яйцо действительно прекрасно.