Феникс Побеждающий
Шрифт:
Что ещё хуже, нужные устройства продавались даже в лавке Йронджо. Фаэтон мог бы долгим и мучительным трудом восстановить жизнь и добраться до корабля, не стань он изгоем среди изгоев.
Теперь даже эта возможность пропала.
Всё глубже он тонул.
Дно залива чередой уступов переходило в ложе океана. Сквозь заросли ламинарии и морской травы, пересекая ил и наносы, протягивались биоформации — нервные волокна Старицы Моря. Фаэтон заметил просеку среди водорослей, их словно смял исполинский каток. Из любопытства (и нежелания пока что всплывать) Фаэтон проследовал по пути разрушения.
Он брёл через взвесь грязи,
Однако всплывать он не решался — констебли повели себя подозрительно. Почему они не вмешались сразу, когда его грабили? Или когда он отбирал шлем у Йронджо? Фаэтон вспомнил увещевание Наставников, что софотек Навуходоносор приглядит, чтобы Фаэтон не нашёл никакой лазейки, никакой помощи, никакой еды. Может, события подстроили? Неужели и Фаэтона, и Йронджо кто-то переиграл?
Глупо даже думать о том, что софотеки Наставников не разгадают, куда полетел Фаэтон. Киборг, перевёзший его на Талайманнар, мог переоценить свою скрытность. Может быть, он сидел на ложных воспоминаниях и искренне заблуждался в том, что он — Композиция Воителей. Может быть, и вера в древние права, якобы защищающие частную жизнь, оснований не имела.
Кроме того, Фаэтона можно было отследить хотя бы по отражениям воздушных волн от кольца орбитального города, а где человек придумает один способ, там софотек изобретёт тысячи.
Мог ли Навуходоносор повлиять на констеблей и разжечь таким образом вражду Йронджо с Фаэтоном? Ей бы ненавистники Фаэтона только обрадовались. В магазине Йронджо продавалась цепь самоанализа, с помощью которой можно настроить циклы сна и сновидений так, чтобы они восстановили, отладили и срастили истощённые нервные пути в искусственном мозговом веществе так же, как естественный сон чинит мозг натуральный. Не поругайся он с Йронджо, он бы сейчас не сходил с ума.
Обязанности констеблей описывал закон, но в законе есть и неясные места, и вольность в толковании, и можно предположить, что в этих рамках констебли стремились причинить Фаэтону как можно больше вреда, не пересекая строгих границ допустимого, разумеется. Если так, то лучше было не всплывать туда, где констебли вились роем.
А внизу не было ни одного.
Нельзя и сомневаться в том, что нехватка сна не дала Фаэтону сдержать злобу во время спора. Мозг страдал всё сильнее — голова кружилась, тошнило, силы иссякали. Скоро он от этого умрёт.
Разложение нервных путей всё ускорялось, и без цепи самоанализа Фаэтон не мог привести сложные структуры мышления в порядок.
На дне он не мог ничего, он мог только лечь, спятить окончательно и умереть.
Нехватка сна губит.
Как и недостаток мечты. [8]
Полоса разрушений оборвалась на краю длинного обрыва. Тут прокатилось что-то крупное, продавило следы-рытвины в грязи, оцарапало кораллы
Фаэтон устал куда сильнее, чем от себя ожидал. Он брёл по склону всё дальше и дальше, погружался всё глубже и глубже, помрачённый, уже давно потерял путь из обломков, уже забыл, зачем, куда и по какой прихоти шёл.
Темнело — он зашёл очень глубоко. Каждый шажок поднимал вялые клубы ила, напоминающие крылья.
В груди резко кольнуло. Фаэтон очнулся. Специальный орган, встроенный в лёгкое, болел. Такие модификации появились на заре космобиотехнологий — ещё во время первого Орбитального Города — и они определяли нехватку кислорода (нос неулучшенного человека такого не унюхает), посылали болевые сигналы при гипервентиляции, при гипо- и аноксии.
Он задыхался, и этого не замечал.
Фаэтон сонно открыл мыслительное пространство и запросил у костюма отчёт. Когда система загрузилась, голова заболела, как от удара ножом. Иконки уползали от мутнеющего взгляда.
Отчёт резко и путано вплёлся в мысли.
Да, наносистемы брони пострадали, но Фаэтон не ожидал, что повредятся и аварийные процедуры.
Какой-то Сырой захотел веселящего газу, и поэтому перепрограммировал сворованный кусок наноматериала на производство закиси азота вместо кислорода, для чего затёр все требования системы безопасности. Когда костюм собрали назад, ошибка в репликаторе перенесла его версию программы в основную процедуру жизнеобеспечения, и поэтому с каждым выдохом Фаэтона костюм улавливал углекислый газ и собирал из него газ веселящий.
Подпорченный монитор безопасности догадался не пускать закись азота в дыхательную систему, но не сообразил обратиться к хозяину, или как-нибудь избавиться от газа, и поэтому решил его сохранить. Молекулы газа отправились на хранение в микрокарманы и вытеснили собой кислород.
В костюме было множество микрокарманов — пузырьков, в которых ждали сборки в что-то полезное атомы золота и углерода, замороженный оксид азота, водородные цепочки и прочие материалы. Молекулы в них лежали плотными рядами, но конструкция не предусматривала проверку содержимого, и если вдруг у молекулы оказывалась неправильная ориентация или спин, механизмы костюма не могли её опознать и захватить. Разумеется, у закиси азота спин, температура, композиция не подходили для кислородных карманов, и перекошенные молекулы испортили практически все наноманипуляторы костюма. Ребёнок бы справился разобрать молекулы окружающей воды и вытянуть кислород, но все пригодные на это поры заклинило, и их ремонт занял бы час. Фаэтон не знал, сможет ли задержать дыхание на столько.
Даже если снять броню, наверх не вынесет — из-за космических модификаций тело Фаэтона потеряло плавучесть. Кессонную болезнь он может и переживёт — осмотическая прослойка в венах, очередная модификация, отсекла бы выделившиеся пузырьки азота. Но хватит ли силы выплыть самому? Насколько далеко поверхность? И как найти костюм на дне океана потом?
Фаэтона пронзила жалость и ненависть к самому себе. Почему он, вернув костюм, от которого зависела жизнь, не удосужился проверить все детали, все системы, каждую строчку прошивки? Почему? Да потому, что холёный аристократик, за которого договаривались, думали и желали машины. Он не выучился выдержке, прозорливости, скрупулёзности, не осознавал основ выживания.