Феникс Побеждающий

Райт Джон К.

Дёшево-то дёшево, но по космическим стандартам. Прибыль от летающих костюмов умопомрачительной назвать было нельзя, выплата от Нептунцев (большая часть которой шла на погашение долга перед Вафниром) поступит по прибытии на Равностороннюю Станцию на орбите Меркурия, а экономить больше не на чем.

Переговоры прошли стремительно, и не в пользу Фаэтона.

То ли отказы Фаэтона говорили сами за себя, то ли гобелен Йронджо записал недавние переговоры с Нотор-Котоком и Нептунцами и подсказывал хозяину, сколько денег Фаэтон имел и с каким количеством был готов расстаться. Возможно, просто сказался опыт Йронджо — Фаэтон плохо

торговался без помощи Софотека.

В итоге Йронджо выбил куда больше средств, чем требовалось на восстановление магазина. Вот Фаэтон снова сажает негодяя на трон, править нищими, отчаявшимися бедолагами, которые окажутся на этом острове. Фаэтона от самого себя затошнило.

Делать нечего, к сожалению.

Фаэтон вернул Йронджо пароли от магазина мыслей.

— Неповреждённые файлы и мыслительные пространства в рабочем состоянии. Ненужные файлы я стёр, кое-что пересобрал — перезагрузил поисковые системы, улучшил управляющую структуру халата — так что освободилось несколько сотен циклов памяти. Если у вас, сэр, больше нет вопросов, я отправлюсь…

Стервятник, остаток композиции Воителей согласился подвезти к озеру Виктория. Там Фаэтон поднимется в город-кольцо, где в одной из секций ждала грузовая капсула Старицы Моря. (Интересно, лифт будет проверять, кто под маскарадным протоколом?)

— Вообще-то есть. Почему память моего магазина занята какими-то сообщениями?

Фаэтон удивился. Сообщения? Действительно, он сбросил в мыслительное пространство магазина автосекретаря и после удачных переговоров с Нептуном входящие не проверял.

— Простите, сэр. Недосмотр с моей стороны. Не могли бы вы их мне переслать?

— Мог бы. За небольшую плату

— Знаете, уважаемый, учитывая моё положение, это граничит с издевательством!

Йронджо воздел все четыре руки к небу:

— Издевательство! Вы разбили мне мечты, надежды и всю жизнь! Мою единственную жизнь! Да, жестокую, жалкую, никчёмную — по меркам манориала! Сырых увезли на свалку около сада наслаждений, и мне не уберечь их от болезней и вседозволенности. Им здесь делать нечего, здесь и мне делать нечего, даже если найдутся новые изгои — моё призвание меня больше не радует! Козни Курии мне мозги перепахали! Увидев себя со стороны, я больше не могу себя видеть…

Руки повисли, а он продолжил вполголоса:

— Если бы меня кто-нибудь вернул назад… Когда я себя чужими глазами не видел.

Йронджо брезгливо взмахнул жестом передачи и отправил сообщения Фаэтону, ничего не попросив взамен.

Фаэтон думал — почему он должен жалеть худших из людей? Йронджо сам во всём виноват. Наказание справедливо. Но всё-таки…

— Курия загнала вас в жизни жертв, но вы же можете обратить изменение разума? Вы в магазине мыслей, тут есть необходимая аппаратура.

— Это что, проверка? Сами знаете, я на такое не пойду.

— Почему?

Йронджо почти уже отвернулся, но замер и ответил:

— Тот "я" был бы рад вернуть меня в то состояние. Но я теперь другой. Я не хочу себя менять. Не это ли суть личности?

— Чувства говорят так, но не стоит забывать про логику и мораль. Некоторые личности гармоничнее прочих. Некоторые черты личности предпочитаются остальным, и на личные вкусы никто не посмотрит.

— Какое мне дело до философствований? Вам мало разрушить жизнь, нужно ещё насмехаться над обломками? Нет ли у вас дел поважнее?

—

Дело у меня есть, причём важное и для вас. Сколько вы готовы заплатить за посредничество, если я найду три сотни уже обученных рабочих и заказчика, который готов платить по шестьдесят секунд за строчко-цикл? Ему нужно переводить форматы, искать ошибки, и всего работы на сто двадцать — сто пятьдесят субъективных человекочасов.

Йронджо переключил динамик в груди на сарказм:

— О, вы сделаете меня главным богатеем Погоста.

— Я прошу двадцать процентов от общей прибыли, уплаченные вперёд, по стандартной схеме предсказания инфляции. Пере- и недоплаты восполним позже. Взамен я за свой счёт перевезу сюда половину Сырых, вместе с Друсиллет. Сообщения пришли от неё. Она передаёт условия: она согласна работать на вас, если вы сохраните мои порядки. Проверки на трезвость, повышения квалификации, перепродажу ненужных воспоминаний и форменную одежду. Она уговорила вернуться с упомянутой свалки удовольствий примерно половину рабочих. Не знаю как, не представляю даже зачем. Заказчики же — Нептунцы. Они хотят воспользоваться Фениксом, поэтому нужно перестроить ментальный ландшафт корабля под Нептунскую нейроформу. Знаете, по сравнению с разрушенной жизнью, двадцать процентов — не такая уж и большая цена. Ваша нынешняя личность не хочет искупить вину честным трудом?

Новые переговоры прошли лучше. Фаэтон выторговал назад треть от своих средств, правда, ценой единяющего контура из обручального кольца. Йронджо забрал контур, чтобы переживать свои добрые дела со стороны — с точки зрения благодарных людей.

Ещё до конца торгов с небес, заливаясь хохотом и дрыгая ногами, посыпались Сырые. Разумеется, никто бы их перевозить не согласился. Радамант основал компанию в пользу Фаэтона, и она обеспечила Сырых летательными жилетами.

— Чудесное начало наших новых жизней! — произнёс Йронджо. От нахлынувших чувств, правда, он забыл переключиться на обычный голос — фраза так и сочилась сарказмом.

Дафна неслась галопом от причальной вышки обратно к посёлку Сухих. Она заметила, как в небе блеснул золотом летящий Фаэтон и призывно помахала ему. Новый скакун Дафны был собран Дочерью Моря, и, несмотря на все объяснения Дафны о строении коней, Дочь моря то ли от рассеянности, то ли из самодурства наградила существо обилием дополнительных органов, весьма полезных — на доперестроечной Венере они бы пригодились.

На шкуре глянцево чернели противорадиационные полоски, ожерельем вкруг изящной шеи висели серебристые гроздья инфракрасных эхолокаторов, вспыхивающие искорками тепла. От упавшего на землю Фаэтона страшилище перепугалось и встало на дыбы, но Дафна, сжав алые губы, натянула поводья и успокоила жеребца. Она даже не поменяла позы, хоть и ехала боком (иначе стопы обжигали выбросы газа и пламени из-под брюшной чешуи вороного.)

Фаэтон залюбовался, от зрелища в сердце потеплело. Как же она женственна, элегантна, но в то же время царственна! Он снял шлем и заговорил:

— Дорогая! Нужно решить наш дальнейший…

— Вот только посмей оставить меня позади! — взъярилась Дафна. Она выпрямилась, взгляд метал молнии.

— План Аткинса разумный, — кротко ответил Фаэтон.

— Да это самоубийство!

— Разум Земли сказала, ещё в ту первую ночь, в той роще зеркальных деревьев, что свободу нашего общества нельзя поддержать без самопожертвования и самоотдачи.