Феникс в Обсидановой стране
Шрифт:
— Цену? — переспросил он.
У меня свело судорогой лицо. Я закрыл его ладонями.
— О какой цене вы говорите, граф Урлик?
Я с трудом откашлялся и ответил, не поднимая глаз:
— Не знаю, Бладрак. Видимо, мы потом узнаем, со временем. Что же до меня, то я хотел бы, чтобы этот Меч хранился где-нибудь подальше… Я не желаю открывать этот футляр.
— Мы поступим в соответствии с вашим желанием, граф. Но ведь вы поведете нас против Серебряного Воинства, правда?
Я кивнул:
— Если вы именно за этим
— Без Меча?
— Без Меча.
Больше я не произнес ни слова до самого окончания нашего путешествия. Но глаза мои время от времени невольно останавливались на черном футляре, поверх которого лежал оскалившийся череп морского оленя. Оторвать от него взгляд стоило мне каждый раз огромного труда, и тут же меня охватывала глубокая печаль.
Вдали наконец выступили из полумрака высокие утесы. Огромные, черные, они являли собой еще более непривлекательное зрелище, чем обсидиановые скалы Ровернарка.
В одном месте ближе к вершине виднелось небольшое розовое пятно. Я с любопытством смотрел на него.
— Что это? — спросил я Бладрака.
— Алый Фьорд, — улыбнулся он. — Мы почти прибыли.
Мы были уже совсем близко от черных утесов, но судно не изменило свой курс. Цапли влекли его прямо на них. Потом я понял, почему. Между двумя высокими скалами открылся проход, в котором бурлило глубокое море. Один из воинов Бладрака поднес ко рту длинный витой рог и издал пронзительный звук. Откуда-то сверху раздался ответный рев рога, и, подняв глаза, я увидел, что по верху обоих утесов шли укрепления, вырубленные прямо в камне. Оттуда выглядывали воины.
В проходе между утесами оказалось совсем темно, и я был почти уверен, что мы врежемся в скалу и разобьемся на куски, но цапли уверенно провели судно по извилистому проходу. И тут я в удивлении протер глаза: вода во фьорде была алой. Воздух над ним тоже был алым. И скалы вокруг были густого рубинового оттенка. Внутри фьорда было тепло.
Теплый красноватый свет исходил из тысяч пещер, которые, как гигантские соты, усеивали всю восточную стену бухты.
— Что это за огни? — спросил я.
— Никто не знает, — ответил Бладрак. — Они всегда здесь горели. Некоторые считают, что это вулканический огонь, но другие утверждают, что это особый вид огня, который придумали древние ученые и который горит только за счет камня и воздуха. Когда они его изобрели, ему не нашлось никакого применения, но погасить его никто уже не смог, так что они просто зарыли его поглубже. Так и возник Алый Фьорд.
Я был не в силах оторвать взор от этих полыхающих огнем скал. Все здесь было словно окутано красноватым светом. И у меня вдруг стало тепло на душе — впервые с момента прибытия в этот мир.
— Вон там мы живем, — Бладрак указал на западную и южную стены фьорда.
Прямо в скале там были вырублены причалы, далеко выступающие в воду. К ним было пришвартовано
Когда они увидели, что мы направляемся к южной стене фьорда, они стали выкрикивать приветствия. До нас донеслось одно слово, которое они скандировали хором, как речитатив:
— Урлик! Урлик! Урлик!
Бладрак поднял обе руки, прося тишины. Лицо его сияло улыбкой.
— Друзья Алого Фьорда! — вскричал он. — Свободный народ Южного побережья! Бладрак вернулся и привез с собой графа Урлика, который спасет нас! Вот, смотрите!
И он театральным жестом указал на череп морского оленя и на мой сломанный топор.
— Он в одиночку убил страшного Морского Потрошителя! Одним топором! Вот так мы уничтожим Серебряное Воинство, которое превратило в рабов наших братьев с Северного побережья!
На сей раз возгласы восторга и воодушевления зазвучали еще громче. Я дал себе слово объяснить Бладраку, как только представится возможность, что я одолел морского оленя вовсе не в одиночку.
Наше судно пришвартовалось к берегу, и мы сошли на причал. Розовощекие женщины встретили Бладрака. Они обнимали его, а меня приветствовали церемонными реверансами.
Я не мог не обратить внимания на то, как отличались здешние жители от неврастеничных обитателей Ровернарка, бледных, нездоровых, да еще с такими извращенными вкусами. Может, дело было в том, что народ Ровернарка был слишком избалован благами цивилизации и способен думать лишь о будущем, в то время как люди Алого Фьорда жили настоящим, занимаясь насущными проблемами.
И самой насущной их проблемой сейчас была угроза со стороны Серебряного Воинства.
Здесь мне, по крайней мере, не придется иметь дело с уклончивыми ответами епископа Белпига. Бладрак всегда готов рассказать мне все, что знает.
Человек, называвший себя Псом Алого Фьорда, провел меня в свои апартаменты. Они были неплохо и удобно обставлены и освещены лампами, от которых тоже исходил розоватый свет. Убранство, мебель, шпалеры на стенах были еще более похожи на колесницу и оружие, что достались мне, когда я пришел в себя на ледяной равнине.
Я уселся в удобное кресло, вырезанное из целого куска янтаря. Многие предметы меблировки здесь тоже были из янтаря, а что касается стола, то он был вырублен из кварца.
Я не без некоторой иронии подумал, что, если история Человечества началась с каменного века, окончиться ей, видимо, было суждено тоже каменным веком.
Кушанья были простыми, но вкусными. От Бладрака я узнал, что все съедобное здесь — как и в Ровернарке — выращивают в особых садах и огородах, разбитых в глубоких пещерах.