Феникс в огне
Шрифт:
— Итак, шесть миллионов двести пятьдесят тысяч долларов раз… шесть миллионов двести пятьдесят тысяч долларов два…
Проклятье! Незнакомец поднял номер.
— Новая цена — шесть миллионов пятьсот тысяч долларов. Услышу ли я «шесть миллионов семьсот пятьдесят тысяч»?
Распорядитель аукциона посмотрел на Дугласа Мартина. Тот отрицательно покачал головой.
Рейчел шепнула дяде, что Мартин вышел из игры.
— Значит, кроме тебя остался еще один игрок?
— Да.
Тут связь оборвалась. Вместе с ней оборвалось все внутри у Рейчел. Она поспешно нажала кнопку повторного
Рейчел чувствовала, что дяде Алексу очень хочется получить картину. Она и сама стремилась добыть полотно для него, не дать ему попасть в чужие руки, хотя и не понимала причин этого желания.
Распорядитель смотрел на Рейчел, но соединение так и не устанавливалось. Чего ждал от нее дядя Алекс? Как правило, он заранее устанавливал предел и никогда не преступал через него. Дядя очень строго подходил к составлению своей коллекции. Рейчел сознавала, что это не ее деньги. Она не имела права решать за дядю. Проклятье, ну почему она никак не может до него дозвониться?
Распорядитель покачал головой, показывая, что понимает ее проблему, но не может больше ждать.
— Лот продан номеру пятьсот шестнадцать за шесть миллионов пятьсот тысяч долларов. А теперь переходим к следующему лоту…
Рейчел поднялась и направилась к выходу. У дверей она уже пошатывалась. Девушка плакала редко, но сейчас ее взгляд затуманился слезами. Случилось что-то серьезное. Дядя Алекс будет разочарован. Он не любит терпеть неудачу, но у него большая коллекция. Из-за какой-то одной картины он не должен рассердиться на свою племянницу.
Завибрировал сотовый телефон. Она взглянула на жидкокристаллический дисплей, увидела, что это звонит Алекс, но было уже слишком поздно.
— Алло? Рейчел? Что произошло? Мы получили картину?
— Нет. Я не знала, как быть, пыталась связаться с тобой, но так и не смогла дозвониться.
— Проклятье!..
— Я очень сожалею.
— Кто ее купил?
— Не знаю. Я его не рассмотрела.
— Какой у него был номер?
— А разве это сейчас имеет какое-нибудь значение?
— Рейчел, какой у него был номер?
— Пятьсот шестнадцать. Дядя Алекс, извини. Я не думала, что ты разрешишь мне подниматься и дальше.
— Ты ни в чем не виновата. Не бери в голову.
Однако он был сильно расстроен. Рейчел чувствовала это по его голосу. Почему эта картина имела для него такое значение? Почему она так сильно подействовала на нее?
ГЛАВА 18
Звезды смотрели на меня, когда я был пастухом в Ассирии, точно так же, как смотрят на меня сейчас в Новой Англии.
Рим, Италия. Вторник, 16.50
Джошу еще никогда не приходилось находиться в заключении. Он подозревал, что каждый час, проведенный в ожидании того, что же будет с ним дальше, покажется ему бесконечным, однако на самом деле время текло еще медленнее. Если бы не колокола на соседней церкви, то Джош вообще не имел бы никакого
Его привезли в полицейский участок, и тотчас же начался допрос, продолжавшийся не меньше часа. Джош дал подробное описание грабителя. Ему было приятно сознавать, что он мог хоть чем-то помочь полиции в розысках преступника.
Он много чего рассказал Татти, но следователя злило именно то, о чем задержанный говорить не мог.
— Я по-прежнему многого не понимаю, мистер Райдер, поэтому считаю разумным подержать вас здесь. Может, вы вспомните что-то такое, о чем забыли рассказать, или, по крайней мере, решите объяснить, каким образом оказались на месте преступления, хотя не имели никаких оснований там находиться.
— Я задержан в качестве подозреваемого?
Следователь пропустил вопрос мимо ушей.
— Допустим, вы говорите правду и действительно видели этого охранника. Сами понимаете, что в этом случае вам угрожает опасность, может быть, даже смертельная. — Татти снова заговорил как персонаж кино, что выводило Джоша из себя. — Наверное, эта кровать не самая уютная в Риме, однако сегодня ночью будет для вас самой безопасной.
— Я американский гражданин. Какие у меня есть права? Я могу переговорить с адвокатом? Сделать телефонный звонок?
— Да, разумеется. Всему свое время. Вам обязательно предоставят такую возможность.
С тех пор прошло два часа.
Усталость, отчаяние и страх обусловили то, что Джош, находящийся на взводе и полностью истощенный, никак не мог заснуть на самой неудобной койке в мире. Он вспоминал истории о том, как иностранцев незаконно задерживали на длительные сроки за преступления, которые они не совершали. Сюжеты многих фильмов строились на одной и той же завязке — невиновный человек арестован в чужой стране.
Но в данном случае все было значительно хуже. Джош понимал, что никак не сможет полностью снять с себя подозрения, потому что для этого ему нужно было объяснить итальянской полиции, как чудом он забрел к гробнице в то самое время, когда она была ограблена. Провал в прошлое, толкнувший его идти ночью по улицам незнакомого города, был подозрителен уже сам по себе. Может, ему стоило бы сослаться на некое озарение, внутреннюю интуицию? Нет. Лучший вариант заключался в том, чтобы молчать и ждать. Малахай наверняка уже обратился за помощью в американское посольство или позвонил Берил, и та сейчас занимается освобождением Джоша. Так или иначе, скоро за ним обязательно придут. С минуты на минуту.
Джош глядел на голые стены угрюмой камеры, лишенной окон, и вспоминал склеп, в котором была погребена Сабина. В той квадратной подземной гробнице тоже не было окон, она тоже являлась тюрьмой. Он жалел о том, что не мог по своей воле возвращаться в прошлое. Это помогло бы ему коротать время в заточении.
У него накопилась масса вопросов относительно всего того, о чем он узнал сегодня утром. Больше всего его интересовало, почему Юлий сохранил верность религии, каравшей смертью за нарушение обета целомудрия, хотя мог бы принять веру императора и сберечь жизнь себе и своей возлюбленной. Стоит ли быть таким преданным, идти на великие жертвы, но не отрекаться от своей веры?