Феникс в огне
Шрифт:
— Если бы можно было посветить вот сюда.
— Это моя вина. Нужно было бы сделать снимки более крупным планом.
Алиса прикоснулась к руке подруги.
— Не стоит корить себя за прошлые ошибки. Это непродуктивно.
Она снова склонилась над фотографиями.
Ожидание становилось невыносимым для Джоша. Он мог только предположить, что чувствовала Габриэлла, и взял ее руку в свои ладони.
— Ничего подобного я еще никогда не видела. Возможно, это какая-то разновидность санскрита, но я не уверена. Может быть, это древний дравидийский язык, а если так, то я мало чем смогу помочь.
— Никто? — дрогнувшим голосом спросила Габриэлла.
— Мне надо будет кое-кому позвонить.
— Ты сможешь позвонить прямо сейчас? Мне очень нужно.
— Вообще-то сейчас поздно, и я не знаю…
— Пожалуйста, Алиса! Это очень важно!
Это была самая настоящая мольба. От отчаяния, прозвучавшего в голосе Габриэллы, по спине Джоша пробежали холодные мурашки. Это была самая настоящая материнская любовь.
Алиса тоже безошибочно распознала эти интонации. Неважно, сознательно или нет, но она на мгновение склонила голову, словно молитва была единственным возможным ответом на голос подруги.
ГЛАВА 55
Денвер, штат Колорадо. Среда, 08.24
Звонок раздался через несколько минут после приземления. Пока самолет катился к воротам, стюардесса объявила, что можно включить сотовые телефоны. Габриэлла лихорадочно раскрыла свой аппарат, пробормотала «алло» и стала слушать. Женщина напряглась, не шевелилась и сосредоточила взгляд на спинке кресла, стоящего перед ней.
Какое-то мгновение она ничего не говорила, затем спросила:
— Пожалуйста, скажите, что с Куинн? Почему я не могу с ней поговорить? Где они? Да, я стараюсь… Я все еще на борту самолета.
Габриэлла была жутко напугана. Она огляделась вокруг, чтобы выяснить, не обратил ли кто на нее внимания.
— Нет. Не буду. Нет. Я все понимаю. — Ее голос стал тише.
Джош чувствовал, что она едва сдерживается.
— Но почему я не могу поговорить с Куинн?
Пауза.
— А вдруг у меня ничего не получится? До пятницы осталось всего… Что, если на это потребуется больше времени?
Голос матери был наполнен страхом, глаза закрыты, пальцы сжимали маленький серебристый телефон с такой силой, словно пытались его раздавить.
— Подождите… алло!.. Алло? Пожалуйста, не надо…
Судя по всему, связь оборвалась.
Габриэлла, объятая паникой, захлопнула телефон, тут же снова раскрыла его, отыскала номер и перезвонила на него.
Джошу показалось, что она перестала дышать, ожидая соединения. На лбу у нее выступили бисеринки пота, глаза наполнились слезами, но на лице оставалось выражение злости и решимости.
— Никто не отвечает.
— Черт побери, Габриэлла, давай обратимся в полицию.
— Нет! — Она яростно ткнула кнопку повторного набора.
— Еще не поздно. В полиции знают, как…
Габриэлла не дала ему договорить:
— Неужели ты ничего не понимаешь? Я не могу рисковать. Ты же сам знаешь, что это за люди. Ты знаешь, что профессор Рудольфо убит. Тони Саччио убит. Господи, тебя самого едва не убили. Я не могу рисковать тем, что…
Ее голос дрогнул. Несколько минут она сидела, отвернувшись к иллюминатору
— Тебе удалось поговорить с Куинн? — спросил Джош, когда Габриэлла немного успокоилась.
— Нет, но этот человек прокрутил мне запись голосов Куинн и Беттины. Он сказал, что с обеими все в порядке, они живы и здоровы. Но этот тип дал мне срок только до пятницы. К этому времени я должна любой ценой достать расшифровку надписей. Всего три дня на то, чтобы разгадать тайну, которой больше трех тысяч лет.
В мозгу Джоша мелькнул образ, подобный старой, выцветшей иллюстрации, выполненной методом глубокой печати. Он увидел, как Сабина протягивала ребенка своей сестре. Однако это видение тотчас же мигнуло и погасло, словно пламя задутой свечи. Он смотрел на Габриэллу, захлестнутую горем, и сознавал, что не в силах облегчить ее страдания. Ему хотелось ее успокоить, по крайней мере, предложить хоть какое-то утешение. Однако как раз в этот момент открылась дверь, и они вынуждены были поспешить к выходу. Им нужно было успеть пересесть на другой рейс.
Из Денвера оба должны были вылететь в Солт-Лейк-Сити, откуда доехать на машине до Сан-Рафаэль-Суэлл, чтобы встретиться с Ларри Роллинзом, археологом, которого знали и Габриэлла, и Алиса Геллер. Как оказалось, именно ему недавно удалось сделать прорыв в вопросе расшифровки древних дравидийских надписей. Габриэлла попыталась созвониться с ним, но выяснилось, что он находится на полевых работах, где нет никакой связи. Им пришлось отправиться к нему, чтобы попросить о помощи.
— Если Роллинз не сможет помочь… Что мне делать, если он не сможет помочь? Джош, мне кажется, я схожу с ума. Я не знаю, как мне быть.
У Джоша мелькнула мысль о том, что за последние двенадцать часов он постоянно, но тщетно пытался подбодрить Габриэллу. Райдер просто не умел убеждать и не знал, что можно было бы предложить ей. В самом сердце жестокости, заполнившей мир, ему приходилось видеть избавление, которое появлялось крошечной точкой самолета, прилетающего с грузом продовольствия и медикаментов в разбомбленную деревню. Он замечал мимолетную искорку надежды, мелькнувшую в глазах солдата, который вернулся в лагерь после кровопролитного боя, был свидетелем милосердия в образе медсестры, которая склонилась над смертельно раненным человеком и на мгновение заставила его забыть адские муки боли. Но вера? Молитва? Миру, в котором Джош жил последние двенадцать лет, не было нужно ни то ни другое. Он сам не мог точно сказать, какой от этого может быть прок. Габриэлла ходила по церквям и храмам, зажигала свечки, преклоняла колени, обращалась с молитвой к божествам всех религий, однако на ее долю все равно выпали жестокие страдания. Ну что он мог ей сказать?
— Ты знаешь, как верить и молиться. Роллинз поможет.
ГЛАВА 56
Скрэнтон, штат Пенсильвания. 12.15
— Ну же, малышка, съешь немного пиццы, — упрашивала девочку Беттина. — Она очень вкусная. Вот, смотри.
Няня откусила кусок и поперхнулась. Она была слишком напугана, чтобы чувствовать голод, однако понимала, что есть нужно, не только ради себя, но и ради Куинн.