Феникс: Выход из сна

Мерсер Тайлер

Держась за рукоять меча, торчащего из груди мертвой Линдси, я обливаюсь слезами. Мне хочется отправиться в след за ней. Покончить со всем! Перерезать себе глотку!

Ведь я убила ее.

Убила.

Убила…

Загорается свет вдали. Такой яркий и теплый. Он ослепляет меня, заставляя щуриться. Черный мастер сдержал обещание: он открыл дверь.

Напоследок, поцеловав истерзанное тело Линдси, прибитое к кресту, я иду к выходу, чувствуя вкус ее крови на своих губах. Зная, что мне больше никогда не быть прежней.

Линдси умерла. А вместе с ней умерла и я.

***

— Линдси!

Нет! Нет! Нет!

Джой открыла глаза, крича как ненормальная. Лежа на больничной постели, пристегнутая ремнями, она размахивала руками и ногами, пытаясь вырваться. Вены на лбу вздулись, мышцы напряглись так сильно, что были готовы оторваться. От преизбытка эмоций ее лицо покраснело, а в глазах полопались капилляры.

Фрэнк Чейз мгновенно проснулся и, вскочив с кресла, подбежал к дочери. Он хотел успокоить ее, но Джой барахталась из стороны в сторону, в надежде избавиться от пут. Из ее глаз ручьями текли слезы. Такого Чейз не видел прежде никогда. Джой всегда была собранной и хладнокровной. Но чтобы его девочка плакала? — невероятно.

— Джой, спокойно! Все хорошо! Ты цела, с тобой все в порядке!

— Линдси! Где Линдси? — не унималась Джой.

Фрэнк не знал, что ответить. Ее подруга мертва уже очень много лет. Почему Джой спрашивает об этом сейчас? Сон? Видения? Что она видела, находясь в отключке?

— Нет! Нет! Нет! — повторяла Джой. — Как я могла? Неужели… Неужели это я? Неужели все время этим человеком была я?

В одну секунду паника прекратилась. Джой уставилась в потолок без единого движения. Она молча плакала, обливая подушку слезами, капающими со щек.

Фрэнк никак не мог понять, что с ней случилось. Сердце разрывалось от боли, смотря на страдания своего ребенка. Как ей помочь? Что он может сделать?

— Ты как, дочка? — спросил Чейз.

Джой ничего не ответила. Девушка молча всматривалась в пустоту, словно ее здесь нет.

— Николас Найгард и сестра Мередит Филипс убиты, — с горечью в голосе констатировал Чейз. — Убийца сбежал… Его ищут, Джой. Ищут и обязательно найдут! — взяв дочку за руку, комиссар добавил: — Врачи обнаружили в твоей крови редкий, но очень сильный токсин, вызывающий психоз и галлюцинации. Тебе повезло, что женщина, забывшая сумку в церкви, вернулась туда и увидела выбегающего человека в мантии. Она сразу же вызвала полицию, — Чейз дотронулся до мокрых щек Джой, но она даже не отреагировала. — Вскрытие доктора, который работал с Маркусом Морлоу, показало тот же токсин. То же самое и с Томасом Голдом. И думаю, если копнуть глубже, мы найдем еще много совпадений… Ты единственная, кому удалось выжить после отравления. Теперь врачи знают куда нужно смотреть, выискивая причины подобных смертей…

— Благодаря ей, — прошептала Джой. — Я жива благодаря ей. Она спасла меня.

— Что, о чем ты? — спросил отец.

— Сколько я здесь нахожусь?

Джой вновь обрела хладнокровие. Слезы закончились. Взгляд стал острым и пронзительным. Она вернулась. Мимолетная слабость ушла, но Джой уже не выглядела прежней. Что-то в ней изменилось.

— Что происходит? — Чейз развязал ремни на руках дочери. — Как ты оказалась во всем этом замешана?

— Сколько я здесь нахожусь? —

расстегнув оковы на ногах, Джой вытащила капельницу из вены, слезла с кровати и подошла к окну.

— Ты пролежала в отключке почти две недели. Каждый раз просыпаясь, ты кричала и пыталась навредить себе. Пришлось тебя обездвижить.

Чейз подошел к дочери со спины и обнял ее. В этот момент случилось то, чего он никак не ожидал. Джой повернулась к отцу и обняла его в ответ. Фрэнк чувствовал ее дрожь. Проецировал на себя ее скорбь и боль. Он хотел бы забрать все это, но не знал как. Но главное — он вновь держал своего ребенка в объятьях! Это было незабываемо. Солнечный луч падал в окно, освещая палату. Освещая двух родных людей, которые наконец-то нашли друг друга, спустя столько лет.

— Папа, ее больше нет, — сказала Джой. — Она ушла. На этот раз насовсем.

Фрэнк не понимал, о чем она говорит, но спрашивать ничего не стал. Он просто обнимал любимую дочь, нуждающуюся в заботе.

Отпустив отца, Джой спросила:

— Где моя одежда?

— Тебе нельзя.

— Где моя одежда, — Джой посмотрела на Фрэнка твердым взглядом, дав понять, что спорить с ней бесполезно.

— Патрульный, который нашел тебя в церкви, рассказывал, что перед смертью сестра Мередит твердила одно и то же.

Джой вопросительно посмотрела на отца.

— Она говорила, что их двое. Мередит просила спасти второго ребенка.

— Я так и думала, но это уже не моя история, — опустив голову, Джой пошла к шкафу.

— Куда ты собралась?

— В тюрьму, — ответила Джой. — Пришло время для встречи с Архитектором. Создатель увидит свое создание…

***

Внешний двор окружной тюрьмы Глум Сити собрал всех самых влиятельных заключенных. Главари различных банд обсуждали дальнейшие планы по сбыту наркотиков среди зеков и дела прочей контрабанды. Кто-то играл в баскетбол, другие качали мускулы всевозможными штангами и гантелями. Почти все осужденные были чем-то заняты, но только не он.

Мерзкие оскалы преступников, татуировки, опасность в каждом движении! — никто не хотел бы оказаться в подобном месте, тем более с пожизненным сроком. Но Габриэль Дин был здесь. И уже очень давно…

Мужчина стоял совершенно неподвижно посреди всего этого контролируемого хаоса, внимательно наблюдая за людьми. В оранжевой робе, с зачесанными назад волосами все того же черного цвета — за пятнадцать лет тюрьмы на его голове не появилось ни капли седины, — аккуратной бородой, словно он недавно вышел из барбершопа, Габриэль ждал. Он знал: когда-нибудь это случится.

Обязательно!

Изначально все были уверены в его казни. Инъекция яда в вену, электрический стул! — плевать, главное, чтобы он сдох. Но, несмотря на все похищения, изнасилования, убийства и прочие мерзости, которые совершались с его легкой руки, кроме организации преступной деятельности, предъявить Габриэлю Дину ничего не смогли. Все знали: он убийца! Все знали, что он самый настоящий Дьявол, но казнить Габриэля по закону никто не мог. Архитектор сел в тюрьму с тремя пожизненными, без права апелляции. Его бросили в яму, заперли на ключ, решив раз и навсегда избавить общество от подобного монстра.