Феникс. Исцеление любовью
Шрифт:
У Антона вырвался смешок, но он отвлёк споривших ровно на доли секунды, не более.
– Я – его законная дочь!
– Да хоть приемная, – парировал спокойно Макс. – Вывод один: Вы остаётесь дома и никуда дальше оградительной изгороди не выходите.
В комнате стало тихо. Вика молча смотрела ему в глаза, пылая от злости, но не находила нужных слов, чтобы дать достойный ответ. Он бил по ней её же собственными колкостями. Что ни скажи, всё летело назад. Однако в запасе имелся козырь – видит Бог, она не хотела!
– Ты мне
Максим сощурился. Ударила по самому больному – снова! – невероятно точно рассчитав место удара.
– Я лишь озвучила очевидное. На правду не обижаются.
Каверин молчал. Она смаковала каждое слово, получая удовольствие и не ведая, что творила. Нужно было прекращать этот спектакль, но, по всей вероятности, в её планах сей пункт не значился. Значит, финальную точку поставит он сам:
– Как бы там ни было, Эсмеральда никуда не едет.
С этими словами Макс развернулся и направился к комнате для гостей, которая находилась на противоположной стороне гостиной. Остановившись уже у самой двери, он добавил:
– И не поедет до тех пор, пока Квазимодо не сочтёт её поездку нужной.
Звук повернувшейся ручки двери – и Максим скрылся из виду, снова оставив последнее слово за собой.
– Теперь я понимаю, почему ты бесишься, – подал наконец голос Антон.
– Он – просто наглый неотёсанный деревенщина! Наёмник! – выкрикнула Виктория, надеясь, что её услышат.
– Наёмник или нет, но на место этот парень сумеет поставить кого угодно. – Беляев подошёл к дивану и опустился на корточки. – Даже тебя, любовь моя.
– Да чёрта с два! – она склонилась и быстро коснулась губами его губ. – Ладно, не буду мешать вам с отцом решать важные вопросы компании. Он ждёт тебя в кабинете.
– А ты разве не присоединишься к нам? – окликнул её Антон, когда та уже находилась на лестнице.
– К счастью, у меня есть дела куда более интересные, чем прибыль, расходы и графики в виде американских горок.
Глава 1.9. Госпожа Абаддон
Макс лежал в комнате, которую ему отвели на время пребывания в особняке, и смотрел в потолок. Первый рабочий день принёс щедрые плоды. План операции, вплоть до момента заключения фиктивной сделки, был составлен и ожидал своего исполнения. Несмотря на трудности, доверие Владимира тоже удалось завоевать – не то, чтобы это имело большое значение, но гораздо спокойнее работалось, когда тебя не воспринимали как товар, приобретённый только потому, что кто-то дал хорошую рекламу.
Главными проблемами оставались лишь личный состав охранников и дочь Демидова. Но если с первым можно было спокойно справиться, отправив не желающих работать в известном направлении, то не заладившееся общение с девчонкой могло привести к неприятным последствиям. И какого лешего они не рассказали ей обо всём? Знай детали, вряд ли бы она вела себя как избалованный ребёнок. Девочка, чёрт возьми! Подросток, не
Макс улыбнулся и посмотрел на часы – начало одиннадцатого. Было самое время лечь спать, но сон не шёл. Вместо него в голове роились мысли. Тишина и бездействие со стороны аль-Каюма заводили в тупик. Прошло два дня, а ни одного условия не выдвинулось. Не мог же этот чёртов сукин сын уйти с головой в честный бизнес? Рука сжалась в кулак. Нет, честный бизнес – не про него. Больше походило на то, что за три года ему так и не удалось восстановить ценные кадры, потерянные в Польше.
Максим закрыл глаза. В тот день каждый из них потерял самое дорогое… Только цена потери была абсолютно разной. Разной, мать его!
– Ты не оставляешь мне другого выбора, Макс! Почему ты такой упрямый?
Он слышал какие-то слова, но соединить их воедино было сложно. Лицо пылало и пульсировало от боли, словно большая нарывающая рана. Правый глаз ещё мог различать размытые силуэты, левый же был закрыт. Наверное, теперь навсегда. От виска к подбородку тянулся глубокий порез, из которого текла кровь, капая на грудь. Голый торс покрывало многочисленные гематомы. Дыхание было частым и прерывистым. Хватать короткие глотки воздуха – единственное, что мог, но лёгкие, мать их, надрываясь, просили кислорода.
Боль в рёбрах сводила с ума. Хотя только ли в рёбрах? Трудно сказать. Казалось, болела каждая кость, каждая чёртова клетка! Даже спёртый воздух и тот приносил страдания.
– А давай так? – В руке ублюдка появился нож и коснулся подбородка. – Давай ты сам мне скажешь, что тебе надо. Чего ты хочешь взамен?
Максим с большим трудом разлепил правый глаз и, едва двигая губами, прошептал:
– Твою… Твою…
Мужчина склонился ближе:
– Мою?..
– Голову . Ос… оставишь… оставишь меня… в живых… и я… найду… – Пересохшее горло и разбитые губы не позволяли внятно выразить путавшиеся в голове мысли. – Найду тебя… Обещаю…
– Макс…
– Иди… к чёрту, турецкий… выродок.
Пальцы, сжимавшие нож, побелели. На лице заходили желваки, словно отплясывая чечётку. Взгляд на мгновение затуманился, а затем, зарычав, мужчина со злостью вогнал лезвие в правую ногу пленника. Раздался раздирающий крик. Максим задыхался от боли. Комната потеряла очертания, лишь чёрный густой туман клубился перед глазами, вызывая приступы тошноты.