Феникс. Путь Легенды
Шрифт:
Тихая безлунная летняя ночь окутывала горящий яркими огнями город-миллионник. В тесных, унылых и серых многоэтажных коробушках тысячи людей влачили жалкое и никчемное существование, разбазаривая всю свою осознанную жизнь на бесконечные суетливые и нескончаемые мелочи. Под звездным небом, закопченным смогом большого города, рождались и умирали отчаяние и безнадега, ускользала сквозь пальцы суть бытия и морали, горела дотла синем пламенем честь и гордость… Бетонные джунгли дрессировали своих обитателей, приучая их выживать, потуже затянув ремни на совести, честности и искренности, вбивая звуками никогда не спящего мегаполиса в их души лицемерие, лизоблюдство и алчность. На многие километры окрест полиса — вдоль ночных дорог, колец развязок и петель объездных — растянулись цепи фонарей, выглядевшие сверху как светящаяся паутина, которую упорно и кропотливо многие годы плел гигантский паук, завлекая в свою ловушку все больше и больше наивных человеческих душ. Но были места, куда лапы мутировавшего и продолжающего расширяться города не достали, в силу самых разных причин, среди которых основной было ничто иное, как всесильная «рентабельность».
Как раз на таких территориях располагались никому не нужные полугосударственные предприятия «на частных хлебах». Скудно освещенные промзоны — пыльные, неуютные и ржавые
Звезды через ночную тьму равнодушно смотрели на землю, грубо захваченную человечеством, перекроившим ее под свой лад. Ночь полностью вступила в свои права… Тухли окна в хостелах, редкие машины спешили в ветхие домишки, подсвечивая себе путь светом фар, затихала птичья шумиха в кронах молодых деревьев, выросших на шпалах железки… Природа засыпала, готовясь к предстоящему невыносимо жаркому и душному дню. Даже ветер не играл листиками сорных трав, заполонивших никому не нужную землю. Обманчивая, хрупкая тишина накрыла далекий пригород большого города, неся на своих мягких лапах умиротворение и отдых. Но не всем эта тихая звездная ночь навеяла долгожданный сон…
Одиноко стоящая трехэтажная панельная коробка горела приглушенным, неярким светом из оконных проемов. По периметру «панельку» окружал серый бетонный забор, поверх которого когда-то была натянута колючая проволока, ныне свисающая ржавыми оборванными струпьями на потрескавшихся бетонных секциях. Сразу за забором раскинулась густая поросль, за годы запустения разросшаяся здоровенными размашистыми кустами, пряча под слоем своей опавшей листвы бетонные осколки былой роскоши. Огромные ржавые ворота идеально дополняли казенный образ территории. Одинокая «сторожка»-КПП сверкала новизной, но полностью повторяла казенный стиль здания и забора — трехцветный стяг гордо красовался на тонких сэндвич-панелях, из которых, собственно, и было собрано небольшое здание. Тонкую жесть, изготовленную из самого дрянного металла, с двух сторон покрывавшую плотную минеральную вату, местами побило большими рыжими пятнами — вездесущая ржавчина упорно, из года в год, доказывала, что не стоит экономить на качестве стройматериалов…
Неожиданно ночную тишину огласил мерзкий скрип железной двери. Пожилой сторож, дремавший в своей душной малогабаритной будке, сонно приоткрыл веки, еще не понимая, что его разбудило. Его глаза неспешно заскользили по тусклым экранам многочисленных мониторов. Внезапно на одном из них загорелась яркая точка маленького язычка пламени. Охранник целиком сосредоточил свое внимание на выводимом одним из мониторов видео-ряде. В слабом отсвете зажигалки на мгновение мелькнул темный кончик сигареты, чтобы спустя удар сердца зажечься грязно-багровым светом. «Кто-то из персонала вышел покурить» — проскочила в сонном разуме сторожа мысль. — «Да, сколько цены не поднимай, курильщики все-равно не могут бросить свою дурную привычку… Это раньше, лет двадцать назад, курили все, потому что дешево было, а теперь…» Расслабленный разум пожилого мужчины неспешно погружался на волнах старых воспоминаний в пучины сна. Ему мерещилось сквозь дрему, что он вновь молод и здоров, полон надежд и ожиданий… Повторно скрипнувшая дверь уже не вызвала подспудную тревогу в его сознании, разум просто отсеял раздражитель, давая уставшему телу блаженный отдых.
Полуночный курильщик постарался придержать тяжелую металлическую дверь, чтобы она не хлопнула, и это ему почти удалось. Приглушенный лязгающий звук разнесся по полупустым, покрытым кафельной плиткой коридорам и отраженным эхом просочился в многочисленные одноместные палаты…
— Черт! — тихо ругнулся «курильщик» звонким голоском. — Опять без премии… Эта сучка крашенная точно услышала!
Стараясь не нашуметь еще больше, злостный нарушитель режима затаил дыхание, прикрыв лицо ладошками для надежности. В неярком подъездном освещении курильщик оказался довольно миловидной девушкой в простеньком зеленом медицинском халатике. Она на цыпочках медленно и аккуратно прошлась по ступенькам, поднимаясь на второй этаж. Выдохнуть полной грудью девушка позволила себе, аж зайдя в сестринскую, плотно прикрыв дверь за собой. «Вроде пронесло» — в голову девушки пришла довольно очевидная мысль. Ненадолго подвиснув от осознания, что премию в этом месяце она все-таки сохранила, ни разу не попавшись дежурному врачу на нештатной отлучке, девушка наконец прогнала назойливую мыслишку, встряхнув головой. Вернув ясность ума, она кинула быстрый взгляд на часы. «Через десять минут обход… Кружечку кофе выпить успею» — приняв для себя решение, девушка отточенными движениями достала из ящика стола банку довольно неплохого кофе «три-в-одном» и маленькую, можно даже сказать, крохотную, кофейную чашечку, со смешным объемом в один большой глоток нормального взрослого «организма». Закинув из банки в свою чашечку четыре чайных ложки с горочкой порошка бежевого цвета, девушка ловко щелкнула грязным «веслом» по кнопке включения полупустого чайника. Заслуженный ветеран медицинской службы, то бишь нещадно эксплуатируемый нагревательный прибор бытового назначения, тут же сипло зашипел, слабо засветившись тусклым грязно-синим светом.
Время, потраченное на приготовление «напитка богов» из чистейших и самых качественных консервантов, эмульгаторов и прочих усилителей всего и вся, добытых из волшебных плодов чудного древа «Кофе три-в-одном», девушка провела с «пользой» — залипла на часы усталым взглядом, завороженно слушая, как чудо китайского производства меняет тональность сипа по мере того, как нагревается вода. «Надо купить новый…» — пролетела вялая мыслишка на краю усталого сознания девушки. Впрочем, стоит отдать ей должное — такая мысль у нее проскальзывала постоянно, точнее, как только девушка начинала греть воду. Заварив кофе, она с удовольствием сделала небольшой глоток. «Мадемуазель знает толк в извращениях» — как-то раз выразился ее бывший, застав за употреблением сего выкидыша кофейной индустрии. И да, ей получившийся раствор не то чтобы нравился, но достаточно сильно бодрил… Ну и, моментами, вкус его был довольно притягательным, хоть и немного приторным. Допив с довольным видом
Сложив последний заряженный морфином шприц под стерильную пеленку стола-подноса, девушка аккуратно положила пустую ампулу в металлический контейнер, после чего заперла его в древний тяжелый сейф — не дай Бог, пропадет хоть одна использованная ампула — потеря премии покажется невинной шуткой, по сравнению с тюремным сроком. Сняв и выкинув в специальный контейнер перчатки, она тщательно вымыла руки, обработав их антисептиком, перед тем как натянуть свежую пару синеньких медицинских перчаток. Прихватив стерильный стол, девушка толкнула дверь. В уши ввинтились звуки хосписа, роняя настроение девушки ниже некуда — стоны буквально заполнили собой ее черепную коробку, вытесняя любые мысли. Чертыхнувшись, медсестра заспешила к самому тихому больному, находящемуся уже одной ногой в могиле. Обычно именно с этого пациента она начинала все свои обходы — есть время настроиться на рабочую волну, не отвлекаясь от процесса на стоны боли… Уже входя в палату к больному, она заметила, что пациент решил в этот раз не вести себя по-людски и, не дожидаясь утра, когда придет полноценная смена медсестер с санитарками в купе, просто и незатейливо нагадил, причем от души. Мысленно грязно матюкнувшись, девушка обреченно отложила лоток с лекарствами и потопала за «мыльно-рыльными» принадлежностями. Отмыв засранца до скрипа и перестелив постель, она унесла тазик с вонючей водой и тряпками в ближайший туалет и заодно тщательно вымыла руки с мылом. Поставив полумертвому пациенту капельницу с «питанием», девушка прошла в следующую палату…
Край горизонта уже начал светлеть, звезды неумолимо тускнели, выцветая под натиском ненавистного дневного светила. За этот обход девушка выдохлась как никогда до этого — казалось, все кое-как цепляющиеся за жизнь пациенты вознамерились вымотать ее целиком и без остатка. То вена лопнет, не выдержав длительной нагрузки от капельницы, и приходится долго и упорно нащупывать новую вену, чтобы вколоть иглу катетера под аккомпанемент стонов, то различные сюрпризы «в постель», после которых девушка начисто вымывала пациентов, перестилая постельное. И все проблемы пришлось решать ей в одно лицо, что отняло неприличное количество времени. Девушка занесла в манипуляционный кабинет стол-поднос, прихватила здоровенный, немного ржавый штатив для капельниц, уже готовый к использованию, и не спеша потянула его в самую крайнюю палату. Ноги ее нещадно гудели, голова была тяжелой-тяжелой… Девушка механически заправила непослушную прядь челки за левое ухо, глубоко выдохнув, будто желая этим действием прогнать из тела накопившуюся усталость и напряжение. «Так, возьми себя в руки, Алина, осталась всего одна палата…» — вяло начала убеждать саму себя девушка. — «Федор сейчас тихий, проколотый курс тяжелых транквилизаторов дает гарантию, что и дальше так будет, так что бояться нечего… Там-то всего капельницу поставить, да проверить показатели дыхания и пульса. Ну, максимум, кислородную маску натянуть…» Последний приведенный самой себе аргумент слегка взбодрил Алину. Но ненадолго. Да, пусть пресловутый Федор и был крайним пациентом на проведение терапевтических процедур, но уж образцовым поведением он не отличался — совсем недавно именно он пытался отгрызть у девушки ухо! Немыслимая наглость! Причем такая нездоровая активность пациенту была совсем несвойственна — молодой парень, разбившись на мотоцикле, провалялся овощем в их «заштатном» хосписе без малого шесть лет. Первый раз он пришел в себя полгода назад, кое-как прохрипев «Всех убью, один останусь», после чего вновь погрузился в кому на шестьдесят дней… А после этого срока больной очнулся кровожадным монстром, кидающимся на персонал хосписа. Правда, обычно хватало его ненадолго — минуту (край, две), по окончанию которых у него, бывало, пропадали все признаки жизни на те же минуту-две.
Девушка уже давно привыкла, что некоторые больные жутко кричали от боли, когда к ним лишь прикоснешься, привыкла видеть в мутных от наркотиков глазах сплошное безумие и безнадежное отчаяние, научила саму себя не обращать внимание на смерть пациентов, на их проблемы и чаяния. Тщательно выращенная броня цинизма и похуизма бережно хранила разум Алины от дерьма и грязи окружающего мира. Но в тот злополучный день поведение пациента пробило своеобразную защиту, напугав девушку до грязных трусиков — глаза Федора буквально излучали ясный и чистый разум. Он не был безумен, о нет! Мужчина явно находился в своем уме и намеренно хотел вкусить плоть ближнего своего. Алину после этого случая долго мучили кошмары, как во сне, так и наяву — сиплое дыхание мужчины на своей шее, зубы, которые твердо вцепились в ее ушко, сухие и тонкие пальцы, неожиданно сильно впившиеся в ее запястья… В тот момент она впала в ступор, растерявшись от столь резкой смены обстановки, но все-таки смогла перебороть себя и просто заговорила. Тихо, вкрадчиво и ни о чем. Ей хотелось жить, и это желание давило на ее речевой центр, заставляя изрекать всякую ерунду. Неизвестно, что сыграло решающую роль — ее тихий, умиротворяющий тон, или же общая усталость организма больного, но тот ее отпустил, после чего выключился. Полностью выключился, как будто тот же самый холодильник от сети отключили, — ни дыхания, ни пульса, а тело ледяное-ледяное… Она даже не успела повторно перепугаться (все-таки не каждый день на твоих глазах умирает человек, причем так просто и незатейливо), как вдруг тело пациента выгнулось дугой в мышечном спазме и начало биться в припадке, причем от его кожи аж пар валил. И это при нормальной комнатной температуре. Девушка, недолго думая, ткнула кнопку вызова дежурного врача, так что «уважаемая» Надежда Анатольевна своими глазами застала крайне странный припадок больного и уже не могла спихнуть его помятое состояние на непрофессионализм своей подчиненной (и положить ее премию себе в карман). Федора после этого случая привязали широкими ремнями к кровати, установив круглосуточное видеонаблюдение — если вдруг пациент помрет от своих же действий, у администрации хосписа будут хоть какие-то значимые доказательства своей невиновности. Также главврач собственноручно выписал курс «лечения», состоящий из одних тяжелых наркотиков… Может, так правильно, но Алине было немного обидно за Федора. Очнуться от длительной комы, пусть и не в трезвом разуме, чтобы тут же потерять любой шанс прийти в себя…