Феникс. Служение

Залата Светлана

— А может… — протянула чародейка.

— Нас не отпустят, — перебил ее Витор.

А он чуть-чуть взрослее, чем я думала. Кажется.

— Отказываетесь? Жаль. Тогда придется забрать нужную вещь с ваших трупов, — протянул Дамвит.

— В ином случае трупами мы бы стали после того, как отдали бы требуемое, — хмыкнула я. — Так что вам придется чуть-чуть напрячься, господа.

— Что ж, видят Владыки, я пытался, — Дамвит усмехнулся. — Я думаю, все…

В этот же момент ему в горло воткнулся короткий дротик, прилетевший откуда-то слева. Еще один пролетел над головой у ближайшего воина в темных

одеждах. Другой впился в доспех девушки рядом.

Дамвит с бульканьем рухнул на землю. Раздались крики боли и удивления. Поднялась суета.

Слева, со стороны непроходимого болота с огромной скоростью приближалась две плоскодонки, на каждой из которых сидел с десяток перемазанных в тине савров, сжимающих в руках метательные копья. В вышине раздался крик совершенно неуместного над болотами орла.

Все смешалось в один миг. Воздух наполнился кровью, яростью и звяканьем стали.

Воины бросились кто на нас, кто на прыгнувших с лодок на площадку савров. Одна из черных фигур начала плести какие-то чары — и в унисон с ней что-то зашептал Витор. Дианель метнула сгусток огня в пару ближайших к нам нападающих — и резво отскочила в сторону, отходя от удара твари позади, явно сорвавшейся с поводка. Я успела принять на щит пару ударов, отрубить кому-то выставленную слишком далеко ногу. Бросила взгляд назад — и увидела, как Витор застыл, повторяя слова заклинания, а лягушка-переросток уже начала обвивать его шею своим чудовищно длинным языком. Чародейка же, окружив себя защитой, не беспокоилась ни о чем, отбрасывая порывами ветра решивших пробиться к ней бойцов.

Я врезала щитом ближайшему врагу в лицо и под хруст носа прыгнула в сторону, ударом меча перерубая язык жабы. Та издала закладывающий уши рев и рванулась ко мне, отбросив в тину по-прежнему бормочущего себе под нос мага.

Всего один удар чудовищной силы когтей с треском проломил щит, едва не сломав мне руку. Я увернулась от второй лапы, поднырнула под вновь опускающуюся первую — и в длинном выпаде добралась до пуза твари.

Из разрубленных бородавок брызнул сок, плавя доспех, мокрую землю и мою собственную кожу. Боль захватила половину лица. Огонь взвился, требуя мести, прошел по телу, пробрался по руке безумным жаром — и вырвался на волю яркой вспышкой, окутавшей меч. Один удар рассек и лапу твари, и ее саму буквально на две половины. Едкая жидкость вновь окатила лицо и тело.

Жаба с сотрясшим болото воплем завалилась на спину, окатывая грязью все вокруг.

Я развернулась в сторону, отбрасывая бесполезный теперь щит, и пытаясь одним видящим глазом найти ближайшего врага.

Но бой закончился так же быстро, как начался, оставив после себя аромат крови, и не только, и тела на болотной земле.

Я оглянулась, осматривая невольных спутников.

Последнего шевелившегося человека-воина добивал кто-то из так вовремя появившихся савров. Арджан, покрытый кровью, методично вытаскивал клинки, застрявшие в чьем-то теле. Витор медленно выбирался из трясины, куда его забросила жаба.

А вот чародейка лежала на спине, широко раскинув руки и судорожно пытаясь вдохнуть, и вокруг нее вились полосы тьмы.

Я шагнула к Дианель, чувствуя, как запекаются коркой раны на теле. Чувствуя, что сейчас Огонь удастся зажечь еще раз — и только раз. И чувствуя,

как половина лица превратилась в месиво из плоти, изъеденное кислотой, выплеснувшейся из жабы.

Я опустилась на одно колено рядом с раненной. Дианель утратила свой лоск, утратила весь шарм почти-эльфийки из богатой семьи и с магией в крови. Она лежала в грязи, раскинув руки, и магия, презревшая бесполезную от таких вещей физическую защиту, пила ее жизнь вволю.

— Это чары Сурта, — Витор вылез из грязи и принялся торопливо объяснять, — Я пытался помешать им, но сил хватило только на себя, а потом меня прервали. Черный…

— Цветок, да.

Я вгляделась в лицо полуэльфийки, чьи глаза были закрыты, а лицо превратилось в маску страдания. Кем она станет? Кем могла бы стать? Избалованная, себялюбивая, чувствующая свое превосходство во всем… Может быть это проклятие — подарок Судьбы? Воля Фитая? Ведь мои действия помещали Витору остановить эту магию…

Или она не умерла сразу именно потому что Огонь милостиво дает шанс жить дальше?

— Фитай, да будь ты благосклонен к слугам твоим и к агнцам твоим, — прошептала я, прикрывая глаза и кладя чуть меньше пострадавшую правую руку на грудь чародейки, — даруй Огнем своим спасение от чар врагов твоих.

Слова — ерунда. Они нужны просто чтобы задушить собственную боль.

Огонь вновь расцвел в душе. Яркий, светлый, яростный огонь. Расцвел — и устремился потоком ни с чем не сравнимой боли в чужое, страдающее от иного, черного пламени, тело.

Фитай, будь благосклонен к слугам твоим. Не дай оступиться. Не дай отвернуться.

Дай силы пережить дар твой.

Глава 9

Болото. Последствия и планы

Огонь — это боль. Всегда. И к этой боли, как и любой другой, нельзя привыкнуть. У меня не получилось, по крайней мере.

Черный огонь — сила Сурта. Белый огонь, Ясное, Истинное Пламя — Фитая. Борьба между ними в одном теле — то, что едва может пережить человек.

Я это знаю. Я очень хорошо это знаю. Именно с этой боли и началась моя нынешняя жизнь, жизнь Служителя, охотника на темных тварей в человеческом обличии.

Чародейке повезло, что она провалилась в забытье сразу, как только Цветок коснулся ее тела. Иначе орала бы на все болота. Фитай не отказал в милости. Долгие, мучительные мгновения я старалась сосредоточится на своем дыхании. Так проще пережить боль, возникающую, когда Огонь течет по телу. Коль решение принято, то стоит ему следовать, а я все же хотела спасти эту надменную полуэльфийку.

Спустя одну вечность Огонь выжег скверну без следа. И потух, оставляя мне холод, ожоги и лишь один видящий глаз, перед которым медленно рассеивалась красная пелена.

Усталость короткого поединка и всего что, последовало за ним, туманила разум настолько, что я не сразу поняла, что рядом с чародейкой, помимо нас четверых, был еще один теплокровный.

Эльф подошел ко мне и присел на корточки, разглядывая лицо.

Запоздало пришла мысль о том, что это он, наверное, парил в вышине птицей, которой на болотах нечего делать. И благодаря его силам савры, пришедшие нам на помощь, оказались сюрпризом для всех, и в первую очередь — для наших противников.