Феникс
Шрифт:
— С чего это ты взял, что у меня к тебе веры нет?
— Прости, воевода.
— Прощаю. Но на будущее уразумей: мне без разницы, где ты окажешься. Коли что недоброе умыслишь против рода моего, слово батюшки более не властно будет надо мной. Теперь далее. Во сколько тебе обошлось все это строительство? Показывай, ведь все уже посчитал. Изрядно, — вскинув брови домиком, озадаченно произнес боярин. — Не хмурься. Получишь все сполна. Вот только если еще что удумаешь, прежде спроси.
— Тогда, может, сразу?
— О как! Говори.
— Хочу по весне сладить водяное колесо вон там, ниже поселка. Я так разумею, что,
— Еще что-нибудь удумал?
— Удумал, да только той уверенности, как с этим, нет. Может, и не выйдет. Земля ведь твоя, без твоего ведома ладить не получится.
— Лес взять позволяю, постройку возвести тоже, но деньги за это уже не получишь.
— Благодарствую, воевода. — А что он еще мог сказать? Только поблагодарить.
Виктор все же решил попробовать новый станок для сверления стволов от водяного привода. Напор воды постоянный, от этого станок станет работать ровно — и качество будет куда лучше. Опять же к весне доставят и механический молот, он же пресс, а для него водяной привод будет куда лучше. Все же, чтобы поднять вверх такой вес, нужно ладить слишком большой ветряк. Его и испытывали-то, поднимая пуансон при помощи быков, а потом сбрасывали.
Воевода уехал, довольный инспекцией. Виктор был доволен не меньше. Впрочем, ненадолго. Время уходило неудержимо, так что следовало торопиться, впереди было слишком много дел.
Господи, что творится в Гульдии в последние годы! Раньше по стране рыскал ненасытный Вепрь, от которого каждый ждал беды. Умники могут рассуждать сколько угодно, но в селении никто не сомневался, что замок их барона вознес на воздух именно этот славенский зверь, уничтожив всю роту драгун. Никто не спасся: ни ветераны, прошедшие сквозь горнило нескольких войн и множества схваток, ни прислуга, ни сам молодой барон Берзиньш. Этот слуга сатаны затмил собой всех самых прославленных разбойников.
Но эти, хвала небесам, гульды. Правда, лица у них закрыты платками, но сомнений нет: это его соплеменники, а главарь, судя по выговору, и вовсе родом из столицы. Значит, и уговориться с ними можно, это не кровожадные славены, которые убивают всех подряд без разбора. Но как они могли отважиться напасть на его дом? Конечно, из-за своего ремесла он вынужден проживать на окраине, тут и близость реки необходима, чтобы мельница работала, и изготовление пороха — дело небезопасное, так что соседи подворья свои поставили все же подальше от него. Но не настолько, чтобы кто-то мог напасть вот так, в открытую.
— Погреб пуст, нашли только два малых бочонка, — наклонившись к самому уху Виктора, скорее выдохнул, чем произнес Зван.
В ответ Волков только согласно кивнул. Что же, вполне ожидаемо. Нет, надежда затариться высококачественным порохом все же была, но он не особо на это рассчитывал. Зима, река встала. Замерла и мельница, без которой о больших объемах производства и речи быть не могло. Так что мануфактура в настоящий момент простаивала, прежние же запасы были вывезены с наступлением холодов. Оно и понятно: нечего стратегическому припасу храниться в частных руках. Та же пара бочонков объяснялась скорее всего тем, что, не желая попусту терять время, хозяин все же продолжал изготавливать малое количество, чтобы сбывать его контрабандистам.
В
Свободно на гульдском говорил только Волков, остальные использовали лишь те фразы из своего небогатого словарного запаса, которые научились проговаривать чисто. Лица прикрыты, бороды сбриты, хотя на морозе это скорее минус, чем плюс, одежда гульдская, в меру ношенная, так что признать в них славен мудрено. И, судя по виду пленников, никто так и не признал.
На подворье, которое он выбрал в качестве цели, находилась только дюжина домочадцев и слуг, поэтому всех удалось скрутить относительно просто и быстро. Перебить пришлось только четверых матерых псов, с которыми договориться ну никак не получилось бы. Вышла кое-какая потасовка, не без того, но в целом все прошло тихо и без смертоубийства, насчет чего Виктор предупредил всех особо: бить крепко, но не насмерть и не калечить. Конечно, нельзя столь сильно ограничивать людей во время боевой операции, но, с другой стороны, тут и воинов не было, лишь обычные обыватели. Обособленность подворья сыграла им на руку, никто тревогу не поднял.
Разумеется, риск. Но если удастся наладить производство револьверов, то без этого пороха ему не обойтись. Опять же все оружие его ватажников имело особые кресала, которым так нужно было именно это зелье, сгорающее практически без остатка и оставляющее меньше копоти.
— Гадаешь, старик, что нам понадобилось?
— И в толк не возьму, отчего господину вознамерилось нападать на меня. Здесь вы не найдете ни серебра, ни тем более золота.
— У человека, занимающегося изготовлением пороха, да еще и такого славного, найдется и то и другое. Но твоя правда, не столько, сколько у знатного дворянина. И нападать на твое подворье — риск, который может не окупиться. Но ведь это смотря что искать. Нужное мне у тебя есть.
— Что же это, господин?
— Знания, старик, знания. Я не стану тебя пытать, куда ты спрятал свое богатство, не стану забирать ничего из твоего имущества, все твои домочадцы перед тобой и за исключением пары шишек и синяков иного ущерба не имеют. Так все и останется, я заберу только порох и знания, если ты поделишься ими со мной. До рассвета еще далеко, так что время есть. Ох, старик, не советую запираться и играть в молчанку, — перехватив насупленный и упрямый взгляд главы семейства, устрашающе произнес Виктор. Но затем его голос изменился. Теперь он словно пытался вразумить неразумного: — Понимаю, что это твой семейный секрет, но, подумай, стоит ли его уносить с собой в могилу. Ведь ты не просто умрешь, а сначала увидишь, как всех твоих домашних спровадят на тот свет. Поверь, оно того не стоит, я знаю.