Феномен Бубна
Шрифт:
— Кто меня привез?
— «Скорая».
— Как меня оформили или представили?
— Никак, сестра как-то сказала, что сегодня к нам из реанимации Бульбо- вича переведут и что ты головой трахнулся и немного не в себе.
— А сестра откуда знала, что я Бульбович?
— У тебя в кармане были документы.
— То есть паспорт?
— Ну да.
— Но в паспорте должна быть прописка.
— Да, по паспорту ты прописан в какой-то деревне под Минском, но деревни этой нет. Ее снесли под коттеджи.
— А
— Элементарно. Ко мне приходили жена и Валерка. Валерка в то время увлекался кроссвордами и приставал ко мне с вопросами. Так вот он спрашивает: «Стихотворный размер — семь букв, первая „а“?» А ты: «Анапест».
— А я откуда это знал?
— Мы думали, ты филолог, а потом он спрашивает: «Деталь от часов на букву „а“?» И ты говоришь: «Анкер».
— А я откуда это знал?
— Валерка перебрался к тебе на койку, и вы за пятнадцать минут кроссворд разгадали.
— Да?
— Мужики в палате прямо обалдели и стали тебя испытывать. А ты на любой вопрос, как ЭВМ, мог ответить.
— Да я и сейчас могу ответить на любой вопрос.
— А мог ты это сделать раньше?
— Когда раньше или раньше чего?
— Раньше того, как попал в травму.
— Не знаю.
— А хочешь узнать? — уже издевательским тоном спросил директор.
— Нет, — ответил Бульбович.
— Ну вот, опять ты за свое. С тобой происходят странные вещи, а ты не хочешь понять, почему они происходят?
В это время открылась дверь и Зиночка показала рукой на трубку.
— Зина, — сказал директор, — я же просил.
— Это он, — произнесла Зина.
Директор изменился в лице.
— Понял, понял, — ответил он Зиночке, а потом обратился к Бульбовичу: — Боря, на пару минут оставь меня, а потом сразу же продолжим. Заказчики. понимаешь.
11
Бульбович вышел из кабинета босса, вернулся к себе, перебросился несколькими словами с сотрудниками. Но большего сделать не успел: появилась Зиночка и повела бровью в сторону кабинета директора.
Жест этот был понятен всем. Бульбович встал и поплелся к боссу.
— Ну, — сказал босс, — когда Бульбович уселся за приставной столик, — продолжим. И как это у тебя получается?
— Что получается?
— Угадывание всего?
— Не знаю, но когда я слышу фразу, которая сформулирована в форме вопроса, у меня автоматом идет ответ. Кроме того, я могу в уме проводить операции с семизначными цифрами.
— Да, — задумчиво произносит директор, — все это ты действительно можешь, но абсолютно не помнишь своего прошлого. И даже сомневаешься, твоя ли фамилия Бульбович. Кстати, почему ты сомневаешься в этом?
— Мне интуитивно кажется, что такой фамилии на свете не существует.
— Как не существует? Не только фамилия есть, но и ее носитель. Он сидит передо мной.
— Нет, ты не понял, я чувствую
— А при чем здесь Смоктуновский?
— Да при том, что сосланный в Сибирь за браконьерство в Беловежской пуще его прадед получил в России фамилию Смоктуновский, а мне кто-то придумал фамилию Бульбович.
— Не лишено логики. Но кто мог придумать тебе фамилию?
— Не знаю.
— А ты подумай, что это за волшебник, который придумывает людям фамилии?
— Не знаю.
— Что ты зарядил, не знаю, не знаю, а хочешь узнать?
— Нет.
— А почему?
— Я боюсь.
— Чего боишься?
— Не знаю.
— Если ты боишься, то должен знать причины своего страха. Ты должен бояться чего-то. Так?
— Наверное, так.
— Ладно, давай начнем от печки. Ты помнишь что-либо из своего детства?
— Знаешь, у меня было хорошее детство, я вдруг вспомнил, что рос в большой усадьбе и у меня был учителем немец.
— Ну-ну, — произнес директор, полагая, что услышал зацепку, которая поможет ему ответить на главный вопрос.
— А потом вдруг понял, что читал об этом у Льва Толстого.
— Тьфу, — сказал директор. — Давай зайдем с другого конца. Ты поступил с травмами, которые, скорее всего, могли быть результатам покушения на твою жизнь.
— Не может быть.
— Почему не может быть?
— Потому что я спокойный человек и не мог получить такие травмы. Для того, чтобы такие травмы иметь, нужен соответствующий характер. Помнишь, у нас лежал мужик, который врезался на мотоцикле в бетонную стену. А ведь он врезался в нее специально, поспорил с друзьями, что ничего ему не будет. У него было семь переломов и сотрясение мозга.
— Боря, я помню этого мужика. У него было действительно семь переломов, а вот сотрясения мозга не было, да и не могло быть.
— Почему?
— Потому что у него не было мозга, а значит, и сотрясаться было нечему. Но отчасти я с тобой согласен. Ты сам не смог создать условий для причинения тебе таких травм. Но, может, кто-то покушался на твою жизнь? Подумай, кто мог покушаться на твою жизнь? И что могло быть причиной этого покушения?
— Не знаю.
— А ты и не должен знать, отпусти вожжи сознания, как ты сам говоришь зрителям, может, интуиция тебе что-нибудь подскажет. Может, ты девицу у кого-нибудь увел?
— Ты считаешь, что я могу это сделать?
— А почему бы нет, ты же мужик.
— И за это могут убить?
— Убить могут за все, и даже ни за что, — безапелляционно произнес директор, — вдруг с ней были драгоценности или она была для кого-то источником существования? Рыночные отношения, знаете ли.