Феномен хищника

Найт Норма

Вскоре выяснилось – племя жило в подземном спецсооружении. Нас запустили внутрь через один из скрытых выходов. Замаскированный корнями упавших с обрыва деревьев, он был совершенно незаметен и с трёх шагов. Крышка люка давно заклинена, петли изъела ржа. Всё выглядело, как вход в естественную пещеру. Внутри знакомая нарочитая теснота и несколько поворотов под углом девяносто градусов. Тем легче охранять этот вход от непрошеных гостей. Пройдя лабиринт, мы выпрямились и пошли в полный рост.

Коридор освещался… Нет, точнее будет сказать «обозначался»

фосфоресцирующими гнилушками, закреплёнными по обеим стенам на одинаковой высоте и расстоянии друг от друга. Они служили отличным ориентирами при движении вслепую.

Пройдя десяток шагов, все замерли. По настроению чувствовалась торжественность момента. Ель плавным жестом обеих рук изобразила окружности – вверх, в стороны, вниз и снова вверх. Затем витиеватой фразой вслух поприветствовала «Духа Дома», представила ему нас, как друзей. Язык местных жителей отличался от нынешнего горилльего неторопливой напевностью и лексическим разнообразием.

Лариска почувствовала себя в родной стихии и бодро шествовала впереди. За ней – лесная девушка и мы с Джессикой, остальные по мере продвижения расходились по боковым коридорам и помещениям.

Кстати, «камешек», найденный в метро среди костей высланного и произведший фурор среди лесовиков, тоже светился в темноте. Каким-то образом Джес прилепила его на лбу, теперь получился загадочно мерцающий третий глаз. Подруга, чувствуя моё уверенное спокойствие, спросила:

– «Ты что, тут раньше была?»

– «Не именно здесь, но в подобных местах – приходилось».

Хозяйка подземелья удивлялась не меньше Джессики. Замедлив шаг, девушка повернулась, чем-то чиркнув, зажгла справа от тёмного дверного проёма маленькую лампадку.

– «А это моя нора. Приглашаю, будьте моими гостями, но уважьте обычай – перед входом мы снимаем обувь и омываем ноги».

Послышался плеск – склонившаяся лесовичка окунула ладонь в наполненное деревянное ведро, тоже справа от входа.

Гигиена – дело хорошее. Сняв груз, начали расшнуровывать берцы. Хорошо, сегодня мало ходили, от портянок почти никакого запаха.

Внутри жилища первобытная тьма и аромат засушенных трав. Что-то пышное и курчавое приятно защекотало влажные ступни.

– «К сожалению наши глаза в темноте плохо видят. Могу ли я ненадолго воспользоваться своим источником света?»

Получив разрешение, я поставила оружие и мешки в угол, добыла из нагрудного кармана фонарь.

Комната метров двадцать, пол сплошь в меховых шкурах, на полках в несколько ярусов вдоль стен множество деревянных фигурок, их десятки, может, сотни. Одна стена свободна, на ней нечто вроде коптилки, подвешенной за квадратную трубу, что проходит у самого потолка. В ней вырезан прямоугольный лючок, задвижка открыта. Вентиляция.

Все недоумевают, и только мыслекартина системы воздухообмена разъясняет спутницам неизвестное понятие.

Ель прошла вперёд, зажгла свет внутри жилища, и экономно погасила лампадку снаружи. Потом буднично расстегнула набедренник, пригласила садиться и села сама, использовав единственный

предмет одежды в качестве коврика.

Спрятав фонарь, я застегнула липучку и продолжала разглядывать металлическую трубу под потолком, в то время, как Джессика изучала деревянные фигурки. Хотя, конечно, обе предпочли бы смотреть на обнажённую девушку.

– «За столько лет она должна была засориться. Воздух идёт оттуда или туда?»

– «Очень немного», – подтвердила Ель.

– «Наверху где-то есть такая штука», – я показала картинку воздухозаборника. –«Она постепенно засорилась, поэтому воздух идёт плохо».

– «Ты знакома с духом нашего дома?» – глаза лесовички любопытно блеснули, она повторила ритуальный жест, как будто знак дирижёра невидимому оркестру.

– «Нет, просто этот дом строили люди моего племени. Очень давно, много поколений тому назад». Сейчас она задаст главный вопрос.

– «А как ты попала в наше время, и может ли кто-то из нас попасть в твоё?» Я пожала плечами.

– «Не знаю… Легла спать там – проснулась здесь».

В глубинах подсознания заворочался летаргически дрыхнущий майор Диканов, но усилием воли я оставила его почивать. Прошлая жизнь как-то сама по себе всё сильней окутывалась дымкой забвения, отступала перед непоколебимой реальностью настоящего.

Фитиль в коптилке вдруг затрещал, Ель легко поднялась с пола, подошла к светильнику, осторожно сняла нагар. В жилище показалось слегка душновато.

– «Я возьму слова обратно, если это как-то задевает ваши обычаи», – девушка уселась обратно на свой набедренник. –«Но отчего вы не избавитесь от одежды? Мы одного пола, здесь совсем не холодно, шкуры чистые и мягкие, они не повредят вашей коже. У людей леса есть пословица: «Привольно телу – свободней дух…»

Мы переглянулись. Комментируя явное замешательство, Лариска выдала эмоцию веселья.

– «Я – за!» – подумала Джес, и мы сложили одежду на вещмещки.

– «У вас совершенные тела», – без тени лести заявила лесная фея. –«Мои глаза радуются, глядя на них. Так гораздо лучше, зачем хоронить красоту».

Вытащив из тьмы деревянный кувшин, она отомкнула пробку. Появились чашки, наливая понемногу, Ель подавала их – Джес, мне, третью поставила перед крысой, четвёртую взяла сама. Ровно три глотка сделала каждая, осушив чашку. Тягучий настой трав. Вяжущий вкус, онемение во рту. Поразительно – напиток без лишних вопросов лакала Лариска!

– «Вы удивляли лесных людей с самых первых шагов по нашей земле», – сообщила девушка. –«Не стреляли во всё, что движется, не убивали без необходимости, проявив благородство и милосердие. Не рвали походя цветов, не ломали ветвей, тушили за собой огонь и не оставляли сора».

Она поднялась на ноги, изобразила ритуальные круги, протянула руки. Я и Джес встали тоже, сделали шаг навстречу. В телах возникла и росла необычайная лёгкость, казалось, теперь запросто сможем летать.

– «Вы благодарны Лесу», – мыслекартина Ель изобразила меня на берегу реки, благодарящую лес за добычу.