Феномен Лоскутова
Шрифт:
Вот в один из таких спокойных дней и заявился снова младший техник-лейтенант Лоскутов. Он напомнил об обещании помочь ему. Я выделил артмастера Шарипова и двух солдат. Следуя указаниям Лоскутова, недалеко от НП они оборудовали землянку и нечто вроде огневой позиции странной, невиданной раньше формы. Ночью притащили из дивизионного тыла знаменитые чемоданы. После этого Лоскутов с Шариповым отправились на захваченный у немцев склад боеприпасов, и целый день оставались там. Вернулись поздно вечером, принеся доверху
Надо было наконец выяснить у Лоскутова, что он задумал. Когда я пришел к нему, он вместе с Шариповым что-то монтировал из "железок", находившихся в одном из чемоданов. Я увидел опиравшуюся на треногу длинную металлическую антенну с оптическим прицелом. Ее передний, длинный и острый, как игла, конец был направлен в сторону противника, а задний, короткий, был увесистым и массивным, многочисленные провода уходили в неглубокий колодец.
– Что же это такое?
– удивленно спросил я.
– Это УНД, - с готовностью ответил Лоскутов и гордо пояснил: - Установка направленной детонации. Слишком сложно объяснять ее устройство. Но в двух словах принцип действия таков. Вы, конечно, знаете, чем вызывается взрыв пороха или другого взрывчатого вещества в гильзе или снаряде? Детонацией. То есть взрыв капсюля-детонатора вызывает возбуждение детонации вторичных взрывчатых веществ. Обычно капсюль-детонатор помещается в непосредственной близости от вторичного ВВ, как, например, в гильзе или снаряде. У меня же они разнесены на огромные расстояния: взрыв капсюля будет производиться здесь, в этой установке, а вторичные вещества будут взрываться там, куда направлена моя антенна, - в танках противника!
Я ошеломленно смотрел на него:
– Это так просто?
Он усмехнулся, довольный:
– Ну, просто это рассказывать, а сделать это непросто. Над этой идеей долго работал мой отец, и я использовал материалы его исследований. Но...
Но договорить мы не успели.
Снаружи, в траншее, послышался шум, искали меня. Я быстро выбежал и направился на НП, благо он находился в десяти шагах.
– Где ты бродишь?
– набросился на меня капитан Ильметьев.
– НП бросил, солдат распустил, документация не готова!
Все это было неправдой. Я был рядом с НП, разведчик дежурил у стереотрубы, связист - у телефонного аппарата, документация - в полном порядке. Но я молчал. Спорить с Ильметьевым или оправдываться было бесполезно,
Мое молчание обозлило его еще больше.
– Вот что, товарищ лейтенант, - сказал он, переходя на официальный тон. Придется с вами говорить в другом месте.
"Куда уж в другом, - подумал я, - тут до немцев пятьсот метров". Но так уж получалось, что начальства или кого-то неизвестного там, в тылу, "в другом месте",
– А тут, говорят, где-то рядом и "студент" окопался?
– продолжал капитан.
– Этого субчика вообще под трибунал давно пора.
Тут я заметил, что капитан покачнулся. От него пахло водкой.
Выдавать Лоскутова было нельзя. Чего доброго, Ильметьев явится к нему, переломает все созданное им и отправит его в тыл.
– Товарищ капитан, - как можно почтительнее сказал я, - он действительно заходил сюда, но пошел в соседний дивизион за смазкой для оптических осей панорам.
Оптическая ось - линия воображаемая, смазать ее, понятно, ничем нельзя, но подвыпивший капитан, довольный моей почтительностью, не заметил, а может, и не понял подвоха в моих словах и, заявив: "Ну то-то же, может быть, за ум возьмется", удалился восвояси.
Еще пара дней прошла спокойно. Однажды на наш НП пришел командир дивизиона. Прежде всего он прильнул к окулярам стереотрубы, пошарил по переднему краю немцев. Потом попросил схемы ориентиров и пристрелянных реперов, пригляделся к каждому и сказал:
– Ну что же, НП выбран по-деловому.
– Это было одно из его любимых словечек, обозначавшее высокую степень похвалы.
– Но вот с ориентирами... Он сделал несколько замечаний, очень метких, с которыми нельзя было не согласиться не только в силу воинской дисциплины, но и по существу, и собрался уходить.
– Вопросы ко мне есть?
– прощаясь, спросил Ефремов.
"Скажу, - вдруг подумал я, - все скажу про Лоскутова, ведь замечательное дело парень задумал, помочь ему надо, поддержать, хотя бы охрану поставить", - но проклятая мальчишеская клятва удержала меня.
– Никак нет, - ответил я, - вопросов нет.
– Будьте здоровы, - сказал майор Ефремов, пожал мне руку и, сопровождаемый ординарцем, исчез в чреве траншеи.
Вскоре Лоскутов закончил монтаж установки и теперь мечтал о контратаке немецких танков - ему не терпелось опробовать устройство в действии.
Что касается меня и остальных, то встречи с танками, в отличие от Лоскутова, никто из нас не жаждал, хотя мы и были готовы к ней.
Но так или иначе этот день настал - нас попытались сбросить с плацдарма.
С утра немцы начали артподготовку и бомбежку наших позиций. К счастью, в район "пятачка", где мы находились, упало сравнительно немного мин и снарядов, остальные рвались либо впереди - у передовых траншей, либо сзади нас
Вскоре показались немецкие танки.
Позабыв о Лоскутове, я наблюдал за полем боя, ожидая появления вражеской пехоты: в мою задачу входило, стреляя с закрытых позиций, отсечь ее от танков. Они были еще далеко, ведя на ходу неприцельный огонь в нашу сторону.