ФЭНТЕЗИ-2004
Шрифт:
— Мне не составит труда оторвать тебе эти никчемные причиндалы. Веришь?
Маг вспомнил, с какой легкостью латник в серебристых доспехах нес его, перекинув через плечо, и пробормотал:
— Прошу прощения, принцесса… я не стану больше перебивать, клянусь…
— Очень хорошо. — Элия немного ослабила хватку. — Тем более что мне осталось сказать немногое. Я спасла тебя и вывела за стены Снежной Твердыни не для того, чтобы ты сбежал где-нибудь на полпути к Умме. Ты должен принести Замурру это кольцо — что бы ни случилось.
— Я готов поклясться… — начал Бар-Аммон, но, почувствовав, как снова начинают
— Прибереги клятвы для своего князя! — прикрикнула Элия. — Я не верю словам, человечек. Прежде чем я отпущу тебя, ты должен будешь кое-что сделать…
— Хорошо, — торопливо сказал Лэн. — Я же сказал, что готов на все.
Она разжала пальцы. Невидимым в темноте движением откинула край меховой полости и скользнула под шкуру, стремительно обвив Лэна гибкими, невыносимо холодными ногами. Почему-то этот обжигающий холод подействовал на мага, словно мощный афродизиак. Он вскрикнул и ринулся в атаку, забыв о своем избитом теле и не думая о том, кто стонет под ударами его могучего копья — девочка королевских кровей или древний демон-карлис.
— Ты хорош, Бар-Аммон, — прошептала принцесса, опрокидывая его на спину. — Ты действительно хорош для ничтожного существа с горячей кровью… Но это не совсем то, чего я от тебя добиваюсь… Остановись! Вот так, медленнее… Теперь закрой глаза… и лежи неподвижно.
Лэн неохотно подчинился. Он по-прежнему ощущал сильнейшее возбуждение, но теперь, когда первая волна ослепившей его страсти откатилась, не прочь был продлить удовольствие. Что-то маленькое и твердое, похожее на шершавую вишенку, скользнуло по лицу Бар-Аммона, коснулось губ и замерло, словно ожидая.
— Неужели ты не хочешь воздать должное моей груди, Бар-Аммон? Твой приятель Замурру отдал бы всю глину своего княжества за право хоть раз дотронуться до нее…
Лэн разлепил губы и обхватил ими напрягшийся сосок Элии. Тотчас же из соска брызнула тонкая струйка ледяной жидкости, от которой у мага перехватило горло. Он сделал попытку отстраниться, но принцесса крепко держала его за шею.
— Пей, человечек, — приказала она. — Ты должен причаститься моего молока. Это успокоит меня лучше всяких клятв.
Молоко, подумал маг, значит, у нее наверняка есть дети… Интересно, знает ли об этом Замурру?..
— Глупец, — промурлыкала принцесса, словно прочитавшая его мысли. — Мы не люди, ты все время об этом забываешь… Пей, пей, не останавливайся… Чем больше ты выпьешь, тем спокойней я буду ждать известий из Уммы.
С Лэном творилось что-то непонятное. Он послушно глотал молоко Элии, чувствуя, как внутри у него растет тяжелый ледяной ком с острыми, царапающими внутренности шипами. Сопротивляться он не пытался: принцесса была куда сильнее его, а кроме того, возбуждение, владевшее им, становилось невыносимее с каждым новым глотком, и добровольно отказаться от этого удивительного ощущения Лэн не мог. Так продолжалось неопределенно долго; потом Бар-Аммон ощутил, что некая сила выгибает его тело дугой, и пронзительно закричал, услышав, как хрустит позвоночник. Последние капли обжигающе холодной жидкости упали ему на лицо. Элия, по-прежнему невидимая в темноте, отодвинулась от распростертого на шкурах мага и тихонько захихикала.
— Ты всегда так оглушительно орешь в этот миг, человечек? Раньше здесь, в горах, водились
— Спасибо, — с трудом проговорил Бар-Аммон. — Это самая изысканная любезность, которую я слышал от девушки после… — Тут он запнулся. — После такого…
— Теперь ты принадлежишь мне, — перебила его Элия. — Мое молоко у тебя внутри. Ты не сможешь избавиться от него до тех пор, пока не отдашь кольцо князю Уммы. Если ты вздумаешь убежать или даже просто свернуть с прямой дороги, тебе придется очень и очень плохо. Молоко превратится в лед и разорвет твое тело на куски. Можешь попробовать проверить, но я бы не советовала — слишком уж ты хлипкий. Зато когда выполнишь мой приказ, оно само тебя покинет…
— Нет! — прошептал ошеломленный Лэн. — Ты не можешь… не можешь такое со мной сделать!.. Это неправда!!!
Она засмеялась.
— Почему же? Ты считаешь, что магия доступна только вам, человечкам?
— Нет никакой магии! — закричал Бар-Аммон, отчаянно пытаясь нашарить в темноте ее руку. — Все это сказки для легковерных! Пожалуйста, скажи, что ты пошутила…
Элия выскользнула из-под меховой полости.
— Но ты же сам — маг, — с легким укором произнесла она. — Как ты можешь говорить такое о занятии, которому посвятил жизнь?..
— Послушай, это разные вещи! Я зарабатываю на жизнь, показывая чудеса и делая вид, что общаюсь с духами. Глупцов достаточно везде, и ремесло мага считается довольно доходным. Конечно, надо многое знать и многое уметь… но магия… все эти заклинания… все это чушь собачья!
— Как прискорбно, — вздохнула принцесса. — А я-то надеялась, что ты настоящий волшебник… В любом случае выхода у тебя нет. Если ты вздумаешь скрыться или пойдешь в Умму окольным путем, молоко убьет тебя. Боюсь, когда ты поймешь, что магия все же существует, будет уже поздно. Поэтому на твоем месте я поспешила бы к Замурру с первыми лучами солнца…
Лэн затряс головой, как ярмарочный боец, пропустивший сильный удар по уху.
— Но если он не захочет? — пробормотал он. — Если князь не захочет принять кольцо назад?
— Святыню Уммы? — Голос Элии донесся до него словно бы издалека. — Я очень удивлюсь, если он сделает это, человечек…
Шорох легких шагов. Тихий скрип отворяемой дверцы. Слабый порыв затхлого подземного ветра.
— Элия! — взвизгнул Лэн. — Не уходи! Я должен… — Он замолчал, пытаясь привести в порядок разбегающиеся мысли. — Я должен убедиться, что ты не солгала мне… Как я могу быть уверен в том, что ты сказала мне правду? Никто в этом мире не говорит правды, Элия! Никто…
Слова упали в пустоту.
Стражники у дворцовых ворот его не узнали. Лэн с трудом упросил послать кого-нибудь за Начальником Писцов и сел у порога в дорожную пыль, мучительно припоминая, знакомы ли ему эти покрытые шрамами звероподобные рожи. Неужели принцесса говорила правду? Их всех переделали, твердил ему насмешливый голос Элии, смяли в бесформенные комки и вылепили новых стражников, крестьян, купцов… Куклы, глиняные болваны, а ты принимал их за живых людей… Больше всего ему хотелось повернуться и, не оглядываясь, уйти прочь из города, но едва он начинал думать об этом, как его горло сводило ледяной судорогой.