Фэнтези-2005. Выпуск 2
Шрифт:
— Чтобы достать пергамент, его придется снова пронести через Святой Огонь. Выдержит ли?
— Выдержит, уж очень старая, грязная душонка! — Голем засмеялась. — Но я хочу договор по всей форме.
— Я не готов платить много, — прошипел Слуга, наклоняясь ниже. — Да и что тебе может быть нужно?
— Пара пустяков. Я хочу, чтобы ты вынес нас из башни. И я хочу, чтобы ты освободил моего Витто от всадника.
— От всадника? — Слуга перевел взгляд на неподвижную куклу. Секунду он размышлял, потом выхватил прямо из воздуха пергамент. — Текст готов. В качестве продавца
Лойоди принял документ то ли из руки, то ли из когтистой лапы и кое-как разобрал пляшущие перед глазами буквы.
— Подписывай, — поторопила Глазастик. — Продай душу Персеха, которую я сейчас достану из очага, и больше никогда не увидишь нас с Витто. Да и мы тебя, уж очень надоел. Хотя… Спасибо за платьице, мне его немного жаль.
Не прошло и часа, как всадник Витто Лойоди вернулся на луч Света, с которого уже не сворачивал до положенного ему от роду конца.
Сказки о глиняных куклах, живущих в горах возле Риглава, знает там каждый ребенок.
Генри Лайон Олди
КОНРАД ФОН ШМУЦ, ОБЕР-КВИЗИТОР БДИТЕЛЬНОГО ПРИКАЗА
Позвольте вашу ручку! Вашу драгоценную! Сюда, сюда, на подушечку…
— Держите. Пальцы распарились?
— Чудные пальчики! Дивные! Как ноготок делаем? Лопаткой, копьецом?
— Гусиным яичком. Кутикулу не удалять, сдвинуть кипарисовым шпателем. И край ногтя по ободку — белым лаком.
— О, ваш вкус, как всегда, безукоризнен! Основной лак — «Палевый жемчуг»?
— Нет, «Жемчужный иней».
— Великолепно! Приступим, приступим…
Пока опытный цирюльник-ногтярь трудился над его пальцами, барон Конрад фон Шмуц внимательно, чтобы не сказать придирчиво, следил за вторым цирюльником — стригунцом, обслуживающим служебный парик барона. Мастер, покончив с завивкой буклей, легко укрепил косу на золотой проволоке и сейчас, умело орудуя заколками и обручем, придавал парику форму. Рядом ждали своего часа пудреница, помада для волос, сваренная из медвежьего жира с гелиотропом, и серебряная брошь — самка грифона распростерла крылья над гнездовьем.
Строгий взгляд барона потеплел и смягчился.
Цирюльня «Иридхар Чиллал», основанная беглым одноименным куафером из Ла-Ланга, приговоренным на родине к змеиной яме пожизненно за искажение облика царствующей особы, славилась по всей Реттии. Трудились здесь виртуозы, большей частью нелегалы. Хозяин, воспитанный в восточной строгости, регулярно напоминал работникам о прелестях змеиных ям и вечной правоте клиентов, так что жаловаться не приходилось.
А какое здесь водилось огуречное молочко!
А каких пиявок ставили к вискам и на запястья!
Мысль о пиявках по странной прихоти напомнила барону Конраду о назначенной на сегодня дуэли с наглым корнетишкой Лефевром, приемным сыном полка конных пращников. Юнец, молоко на губах, жидкие усишки, а туда же! Вслух в офицерском собрании рассуждать о
И корнет многозначительно опустил ладонь на эфес сабли.
«Молодой человек! — сказал ему барон, не обращая внимания на шум собрания, частью разделяющего смехотворные взгляды юнца. Падение нравов давно не удивляло Конрада фон Шмуца. — Когда в следующий раз я буду брать полудемона, я непременно обращусь к вам за советом. Поскольку сам в теории не силен, предпочитая сухую практику. Вам же, равно как и вашим сослуживцам, коих прошлой осенью изрядно отмутузили ятричанские кожевники, я бы рекомендовал пореже рассуждать о чужой компетентности…»
Жаль, дальнейшие пассажи, истинные перлы красноречия, так и не прозвучали. Корнет побагровел, запустил в голову барона кружкой с грогом, промахнулся и довел дело до дуэли. А поскольку нанесение телесных повреждений сотрудникам Бдительного Приказа каралось смертной казнью через замораживание, барону пришлось отправить посыльного в спецарсенал — заказать «секундантов». Сабли-болтушки, единственное оружие, с которым квизиторам всех рангов разрешалось выходить на поединки чести, без предварительного заказа на руки не выдавались.
«Завтра вечером, молодой человек, — тоном, способным заморозить выскочку без суда и следствия, бросил обер-квизитор. — В час Сурка, на закате; возле обители Веселых Братьев. И прошу не опаздывать, я вам не девица на выданье…»
Корнет ждать до завтрашнего вечера не хотел, но его, связав и бросив в угол, уговорили более разумные сослуживцы. Вряд ли семье Лефевра было бы приятно хранить в родовом склепе ледяную статую мальчишки, ежедневно следя, чтоб не растаяла…
— К вам курьер, ваша светлость!
Голос цирюльника вывел Конрада из задумчивости. Есть народная примета: курьер в выходной день — к неприятностям. А народ, он зря не скажет.
— Депеша? Устное послание? — осведомился барон с явным раздражением.
— Депеша, ваша светлость.
— Пусть войдет и зачитает.
— Вслух?
— Разумеется, вслух.
— А если там служебные тайны? — Ногтярь разволновался и даже причинил барону легкую боль, дернув шпателем.
К счастью, шпатель не царапнул служебный стигмат, выколотый в ложбинке между большим и указательным пальцами правой руки Конрада. Разумеется, к счастью не для самого барона, а для растяпы-цирюльника. Топор в связке розог, право карать и казнить, — эмблема Бдительного Приказа была из тех изображений, которые вполне способны сами постоять за себя. Зная это и памятуя о наследственной вспыльчивости фон Шмуцев, бедняга ногтярь побелел как мел.