Фэнтези 2007 [сб.]
Шрифт:
Не шибко староста ведьмарю обрадовался, глаза так и забегали, как мыши по пустому амбару. Да кто этих ведьмарей любит? На добробыт когда дела идут хорошо их не зовут, ан и выгнать нельзя: счастье в платяной узел завяжет да и унесет, в канаву выбросит, потом ходи за ним следом, задабривай, упрашивай, чтобы место показал.
Кряхтя, староста преломился в поясе, мазнул пальцами землю.
— День добрый, гости дорогие, милости просим...
Ведьмарь, не ответив, шагнул во двор. Как по неслышному приказу, умолкли кобели на тренькающих от натуги цепях, осели на землю, угодливо виляя
— Привела-таки? — шепотом спросил староста, неприязненно косясь на ведьмаря, по-хозяйски обходившего двор. — Вот уж не думал, что он за тобой пойдет... Ох, не к добру это, попомни мое слово... Волка в дом калачом не заманишь, но уж коль сам следом увязался — быть беде.
Жалена неопределенно повела плечами.
— Беда уже здесь. Не на твоем дворе, так за воротами. Хуже не будет, я пригляжу.
— Приглядишь, как же... — Староста сплюнул, старательно растер плевок левой ногой, чтобы не достался какому духу-шкоднику. — Только глядеть и останется, ветра горстью не уловишь...
Навстречу ведьмарю из дома вышли трое рослых детин — Старостины сыновья-погодки от первой жены. Раздались в стороны, пропустили, но здороваться не стали, только переглянулись промеж собой и глазами недобро сверкнули. На Жалену тоже неласково глянули — и завидно, что кметка, и пакостно, что баба: куда только воевода глядел?
«Да кому вы нужны, лапотники, — подумала кметка, — завидуют, вишь ты. От батюшкиных хлебов да жениных ласк небось в дружину не побежите, на снегу спать не будете, с побратимом жизнью не поделитесь, за чужой двор грудью не встанете. Кабы таких в дружину брали, хуже татей лесных ославилась бы».
Жалена поравнялась с ведьмарем, легко коснулась локтя:
— Что ж ты хозяина дома ни одним словом не уважил?
— Зачем? — равнодушно отозвался тот. — Он мне не друг, я ему не враг, переглянулись и разошлись...
Жалена вспомнила, как однажды, на едва приметной лесной тропке, повстречала волка, неспешно бредущего ей навстречу. Переглянулись — и разошлись обочинами, признавая взаимную силу. Но здесь же не лес, люди не волки — вон как староста поглядывает, с сыновьями перешептываясь.
— Зря, — досадливо сказала она. — Теперь они тебя на все село ославят.
Ведьмарь, не отвечая, прислушивался, как за воротами, на улице, надрывается-приговаривает невидимая шептуха:
— Водяница, лесавица, шальная девица! Отвяжись, откатись, в моем дворе не кажись! Ступай в реку глубокую, на осину высокую! Осина, трясись, водяница, уймись! Мне с тобой не водиться, не кумиться! Ступай в бор, в чащу, к лесному хозяину, он тебя ждал, на мху постелюшку стлал, муравой устилал, в изголовье колоду клал, с ним тебе спать, а меня не видать! Чур меня!
— Это помогает? — шепотом спросила Жалена.
— Иногда. Сейчас — вряд ли. Слишком далеко зашло. Да и шептуха не настоящая, голосит, как заведено, а силы в приговоре нет.
Подоспевший староста распахнул перед гостями дверь, пропустил их вперед. Сыновья зашли последними. Пахнуло теплом, утих пчелиный гул приглушенных голосов, два с лишним десятка глаз
Семья у старосты была немалая — пасынок да кровная дочка от второй жены, и сейчас ходившей на сносях, младший брат-бобыль, жена старшего сына с двумя мальчуганами-погодками, жена среднего, совсем еще девочка с широко распахнутыми, испуганными карими глазами-вишнями, бабка-приживалка да виденные уже сыновья от первой, ныне покойной жены. На лавке у двери сидели трое наемных парубков и шумно хлебали щи из одного горшка. Поперек матицы, избяного хребта, протянулся дощатый стол, накрытый к вечере. Староста уселся во главе стола, ближе к красному углу, покряхтел, поерзал, выпрямляя и потирая калечную ногу. Жалену усадил рядом с собой. Сыновья потеснили домочадцев на лавках вдоль стола.
Ведьмарь сам выбрал себе место — поближе к дверям, никто не осмелился указать ему на иное.
Изголодавшись с утра, Жалена набросилась на еду, как в два горла. Отведала и дичины, и квашеных грибочков с травами, и сала с нежно-розовой прослойкой, щедро присыпанного ароматным тмином. Свежего хлеба одна полкаравая умяла, запивая квасом, настоянным на хрене.
Ведьмарь, казалось, даже не заметил поставленную перед ним миску. Сидел, скрестив руки на груди, и даже сидящая у него на коленях кошка презрительно прикрыла глаза, повернувшись к столу боком. С чего бы такое неуважение к хозяевам?
Но те, похоже, ничуть не обиделись. Ели, как и гостья — не перебирая, плотно, со смаком. Староста поманил пальцем пасынка, тот живо слез с лавки и подбежал к отчиму. Выслушав, понятливо кивнул, подхватил миску, ложку и пошел вкруг стола обносить родичей жареной щучьей икрой — отменной закуской к квасу.
Жалена похлопала рукой по животу и решила, что, пожалуй, для икры еще сыщется местечко. Совсем маленькое. Дождавшись очереди, она подставила тарелку под полную ложку, с немалым сожалением отказалась от второй и, кивнув на неподвижно сидящего ведьмаря, негромко спросила:
— А он почему не ест? Не в ладах с отчимом твоим, что ли?
— Чур нас, что ты такое говоришь! — испугался мальчик. — Кабы не в ладах, не зашел бы. А не ест — так ведьмари и не едят ничего, духом чащобным живут.
— Зачем же вы его тогда пригласили? — удивилась Жалена. И вправду — не видела она, чтобы ведьмарь при ней ел. Так и он за ней не следил...
— Ага, его поди не пригласи! — рассудительно протянул ребенок. — Еще озлится и на худобу поморок напустит. А то свадебный поезд волками перекинет или молоко у коров отберет. Ну его, пусть лучше за нашим столом сидит, чем из-за забора зубами лязгает.
Жалена посмотрела на ведьмаря и подумала, что ему, пожалуй, все равно, где сидеть — тут или за забором. Смотрел он куда-то в стену, совершенно отсутствующим взглядом и, кажется, терпеливо ждал, когда же все наедятся и отпустят его восвояси.
— А еще надо смотреть, чтобы ведьмарь ничего с собой со стола не взял, — блестя лукавыми глазенками, прошептал словоохотливый мальчишка.
— Это еще почему? — удивилась кметка.
— Чтобы порчу не навел, — пояснил тот. — Вот я и смотрю, чтобы он не брал. И батя смотрит. И дядька. Пусть только попробует взять!