Фэнтези и детектив — жанры современной англо-американской беллетристики
Шрифт:
Пьяный водитель, владелец местной кондитерской лавки, чуть сам не умер от сердечного приступа в полицейском участке. Причиной тому, может быть, был вид мозгов Чарли Сильверманна, которые так и присохли к его штанам, как весенняя грязь. Дело в суде было выиграно. Адвокат пьяного водителя напирал на то обстоятельство, что, мол, его подзащитный и без того уже наказан. Пьяница был приговорен к шестидесятидневному заключению с лишением водительских прав в течение пяти лет в штате Коннектикут. Как раз все это время Билла и не покидали кошмары, которые повторялись каждую
Билл даже не заметил, Сто обезьянка исчезла с его полки… а, может быть, заметил, да виду не подал? Во всяком случае, она уже надежно была запрятана в самом отдаленном углу кладовки.
Хал какое-то время чувствовал себя в полной безопасности. Он даже начал забывать о существовании обезьянки и начал верить, что это все было сном, кошмаром. Но когда он вернулся из школы в день и час смерти своей матери, ОНА снова мирно покоилась на его полке и улыбалась ему сверху. Тарелочки по-прежнему были зажаты в ее лапках.
Он медленно приблизился к НЕЙ, и ему показалось, будто в данный момент он смотрит на себя со стороны, будто его собственное тело неподвластно ему, будто оно само превратилось в заводную игрушку при одном только виде обезьянки. Он с любопытством наблюдал за собой, как его рука потянулась к обезьянке, взяла ЕЕ и сняла с полки. Снова он ощутил в руке этот бархатистый, похожий на пеленку материал, но только сейчас он испытывал гораздо меньше отвращения, как будто его предварительно накачали наркотиками, и все чувства его притупились. Он даже слышал собственное дыхание: частое и прерывистое. Так ветер шуршит в стоге сена.
Хал повернул игрушку и схватился за ключик.
Много лет спустя, вспоминая происходящее, все его тогдашние действия будут напоминать ему какой-то вестерн: человек заряжает шестизарядный револьвер, прицеливается и нажимает на спусковой крючок.
— Не надо, оставь ЕЕ, брось ЕЕ, не касайся, — пронеслось в голове.
Он поверну ключик и ясно услышал в тишине, как скрипнула пружина. Когда Хал отпустил ключ, обезьянка тут же начала бить в свои тарелочки. Она затряслась в его руке, как живая. И, ОНА, действительно, была живой, и рукой он ощущал не действие механизма, а биение ее собственного сердца.
С воплем Хал бросил обезьянку на пол. Его самого отбросило в сторону, как взрывной волной. Сжимая крепко обеими руками рот, на секунду он оказался в полной тьме: ногтями Хал чуть не выколол себе глаза. Споткнувшись обо что-то, Хал почти упал, но вовремя выпрямился. Его передернуло от мысли, что он мог оказаться на полу рядом с этой ШТУКОЙ. ЕЕ стеклянные ничего не выражающие глаза, казалось, так и смотрят, тапку и притягивают его к себе. Хал бросился к двери, захлопнул ее за собой. Потом в ванную. Его начало выворачивать наизнанку.
Мисс Стукей сообщила им о смерти матери. Она работала с ней на одном заводе. Первые две бессонные ночи мисс Стукей провела вместе с ними, пока тетя Ида не забрала их с собой. Смерть матери наступила мгновенно. Миссис Шелбурн умерла от инсульта. В полдень. Когда обезьянка заиграла на своих тарелочках. В этот момент с картонным стаканчиком в руках она стояла й охладителя
Мальчикам, конечно, ни о чем таком не рассказывали, но Хал обо всем этом знал в мельчайших подробностях. Да и как не знать? Он постоянно видел эту сцену в своих самых страшных снах.
— Брат, ты маму во сне видишь? — спросил как-то Билл. Хал молча кивнул головой. Он знал, что Билл думает. Причиной его кошмаров была, действительно, смерть матери. Но это была только полуправда. Хала не покидало сознание вины, нет, скорее, точное знание того, что это именно он убил свою мать, повернув маленький ключик на спине обезьянки в тот незабываемый солнечный полдень, когда было так приятно после школы побыть одному в пустом доме.
Под утро Хал, наконец, заснул, и его сон был глубоким. Проснулся он ближе к полудню. Петти устроился на стуле в другом углу комнаты. Он смотрел телевизор и ел дону конфету за другой.
Хал выпростал ноги из под одеяла. Он чувствовал себя так, будто ему сначала дали сильную дозу снотворного, а затем насильно разбудили. Голова буквально раскалывалась.
— Где мама, Петти?
— Она с Деннисом в магазин пошла. А я сказал, что лучше с тобой останусь. Папа, а ты всегда во сне говоришь?
Хал подозрительно посмотрел на сына: «Нет А что я такого говорил?»
— Точно не могу сказать. Ты меня очень напугал.
— Как видишь, я сейчас в здравом уме, — и Хал заставил себя улыбнуться. Петти улыбнулся в ответ. И Хала буквально захлестнуло чувство бесхитростной сильной любви к сыну. Почему его так тянуло к Петти? Скорее всего потому, что они понимали друг друга с полуслова. С Деннисом — другое дело. Общаться с ним — это все равно, что смотреть сквозь затемненное стекло. Напрасно. Все равно ничего не разберешь. Сам Хал никогда таким не был. Можно было бы объяснить все тем, что на Денниса очень сильно повлиял переезд из Калифорнии, или…
Его как током ударило. Обезьянка. Она сидела на подоконнике и по-прежнему держала в своих лапках тарелочки. Острая боль пронзила грудь. Сердце на секунду остановилось, потом забилось вновь с такой силой, что, казалось, готово было вырваться из груди. Круги пошли перед глазами. Нестерпимо болела голова.
— Думал, что избавился от меня? Но ты уже ошибся однажды, так ведь?
— Да, — отозвалось в нем.
— Петти, это ты достал обезьянку из моего дипломата? — спросил он, хотя ответ уже знал заранее. Он сам закрыл дипломат на ключ и положил этот ключ в карман плаща. Петти тоже пристально смотрел на обезьянку. Халу показалось, что на лице сына отразилось какое-то беспокойство.