Фэнтези или научная фантастика? (сборник)

Дяченко Марина и Сергей

Барракуда хмыкнул:

– Заметили… И поверь, мы этим тяготимся. И существуем, честно говоря, потому только, что твой папа до сих пор ничего о нас не знает…

Пауза повторилась – еще более тягостная; Барракуда требовательно глядел на Ивара выпуклыми, как линзы, глазами.

– Я не понимаю, – сказал Ивар просто потому, чтобы не молчать.

– Тогда запомни. Не можешь понять – запомни, приучи себя к мысли, что кроме Города, существует еще и Поселок…

– Ерунда, – сообщил Ивар с отвращением.

Выпуклые

глаза Барракуды вдруг вспыхнули лихорадочно и зло; охваченный внезапным раздражением, он с перекошенным лицом подался вперед:

– Ерунда… Кто тебя звал сюда, щенок? Кто тебя звал, на катере с паролем, мимо орбитального сторожа, мимо вообще всяческих приличий?! Стоило днями и ночами растить свой росток, чтобы пришел случайный сопляк и въехал сапожонком!.. Шпионов, таких как ты с братиком, по военным законам сперва кидают в жидкое топливо…

– Барракуда, – тихо сказал большеротый.

– …А потом очень долго отмывают, – закончил тот неожиданно спокойно, даже мягко, с безмятежной улыбкой.

Ивар всхлипнул. Все его внутренности тугим болезненным комом провалились в самый низ живота.

Барракуда щелкнул языком и поинтересовался с отеческой заботой:

– Тебе, может быть, захотелось справить естественную надобность? – и приглашающе кивнул на узкую дверь уборной.

Ивар рассвирепел – и это помогло ему перебороть приступ страха. Стиснул зубы, заставляя себя расслабиться. Гордо вскинул голову. Вспомнил лицо отца. Процедил сквозь зубы:

– Дальше?

Барракуда и большеротый переглянулись.

– Дальше – просто, – сказал Барракуда со вздохом. – Ты нам не нужен, но если мы тебя отпустим, ты сразу же выдашь папе нашу маленькую тайну… Или нет?

Он прищурился, и усы его встали дыбом.

– Да, – заявил Ивар с отвращением. Барракуда радостно закивал:

– Конечно. Хотя брат твой в этом случае обещал хранить молчание. Возможно, он не прав?

Ивара бил озноб; прерывисто вздохнув, он обхватил руками плечи. От него хотели чего-то – и не объясняли, чего; вился длинный, бессмысленный, тошнотворно противный разговор.

– Что вам надо? – спросил он устало. – Если вы решили нас убить – давайте, не тяните… Только, – он снова выпрямил спину, – только мне жаль вас. То, что сделает с вами отец…

Ивар замолчал. Его сочувственная усмешка лучше любых слов поясняла, как плох будет конец этого самого Барракуды.

И снова воспоминание об отце прогнало страх. Мир стоит по-прежнему, и над Городом, наверное, уже взвился разлетающийся на поиски флот… Ивар будто воочию увидел, как отец его, Командор, прямой и неподвижный, сидит перед Центральным Пультом в Ратуше, как огоньки приборов освещают снизу его жесткое, будто железное лицо, как безжалостные губы, почти не разжимаясь, выдают приказ: «Окружить… Взять всех живыми… Главаря – ко мне…»

Тонкие

пальцы бегают по клавиатуре – и вот уже тысячи и тысячи закованных в броню крейсеров нависают над объектом «Пустыня»… Страх, замешательство Барракуды, его униженные мольбы, он сам на коленях умоляет отца не карать его слишком строго… Возможно, Ивар за него заступится.

От этой мысли, такой неожиданной и такой сладкой, он вдруг улыбнулся. Не испуганно, не жалко, не просительно – спокойно, с долей снисхождения:

– Мне действительно жаль вас всех. Искренне жаль. Ведь нас уже ищут.

– Да, – согласился Барракуда, которого, по-видимому, здорово удивила перемена Иварова настроения. – Вас ищут… А найдут нас. Все получается очень плохо… Для нас, конечно. Если не учесть одну деталь, – он довольно улыбнулся. – Ваш отец, возможно, захочет видеть вас снова. И щедро заплатит за такую возможность.

Ивар встал. С хрустом потянулся. Медленно заложил руки за спину; сверху вниз глянул на сидящего Барракуду:

– Вы просто бандиты. Сумасшедшие бандиты. Вы…

– Фанатики, сектанты и сепаратисты, – добавил Барракуда скороговоркой.

– Да, – кивнул Ивар. – Но прежде всего вы – дураки. Потому что как только отец узнает, где мы… И как вы с нами обращаетесь… Так вот, когда он узнает…

Горячая волна крови залила ему лицо и уши. Мурашки по спине, счастливые мурашки: вот отец у пульта, вот он поворачивает лицо… Он уже все знает, и глаза у него зловеще сужаются, и взгляда его не выдержать никому… Достаточно отдать приказ, только один приказ…

– Он сотрет вас в пыль, – сказал Ивар буднично и сел. – Больше у меня нет охоты с вами разговаривать. Убирайтесь.

Большеротый как-то странно, ненатурально хохотнул:

– Барракуда… Этот мальчик очень-очень…

Тот повернул в его сторону тяжелую голову:

– Что?

– …Далеко пойдет, – усмехнулся Генерал.

– Я слышал, – Барракуда поднялся, – что именно таких мальчиков больше всего любят отцы… Да?

Последний вопрос был обращен к Ивару; тот демонстративно отвернулся.

– Хорошо, – кивнул Барракуда, – мы уходим… Предстоит связаться с твоим папой. Вас с братом позовут на связь, как живое доказательство.

У Ивара бешено заколотилось сердце. Большеротый открыл дверь; в проеме Барракуда обернулся:

– Сейчас к тебе явится врач… Это ненадолго.

И уже из коридора:

– Думаю, все будет хорошо, твой отец поведет себя, как надо, и ты скоро вернешься домой… Не бойся.

Дверь захлопнулась.

Гордо вскинув подбородок, он какое-то время смотрел им вслед, и губы его кривились в презрительной усмешке: надо же, «Не бойся!»

Потом он раз или два прошелся по комнате, то и дело утыкаясь носом в бежевые стены; невероятное дело, он почти развеселился!