Фэнтези или научная фантастика? (сборник)
Шрифт:
– Госпожа Доминика, мы на месте… Между вами и вашим наследством остались сущие пустяки. Давайте-ка руку…
– Привет, Зубастик, – сказал сухой незнакомый голос, который Доминика – она была в этом уверена! – уже когда-то слышала.
Она вздрогнула и откинула с лица тяжелый Ливов капюшон.
Бывшее летающее дерево стояло перед каменным крыльцом большого, зловещего с виду строения, похожего одновременно на руины и новостройку. С верхней ступеньки крыльца смотрел человек – смотрел, по счастью, на колдуна, а на не на Доминику. Человек был среднего роста, и Доминика
– Ты испоганил мне аллею, Зубастик.
– Привет, Рерт, – Лив расстегнул ремень, удерживавший безвольную Доминику от падения. – Мы нуждаемся в ужине, отдыхе, неторопливой беседе.
– Кто это «мы»?
– Твой старый друг и прекрасная девушка трудной судьбы… Доминика, разжимайте-ка пальцы. Мы уже прилетели.
Дерево, кажется, вздохнуло, стряхнув с себя ездоков.
В полутьме – после заката в лесу наступили глухие сумерки – Доминике удалось разглядеть два идеально ровных ряда елей, образовывавших узкую аллею. Аллея брала начало от каменного крыльца; конец ее терялся в темноте.
Ключ лежал на кожаной скатерти, делавшей стол похожим на огромную книгу. Стальные грифоны тускло поблескивали глазами. Хищно и остро топорщилась бородка.
– Зачем тебе это нужно, Зубастик? – Рерт прошелся вокруг стола, заложив руки за спину.
– У меня есть имя, Рерт. Оно мне нравится.
Хозяин дома наконец-то угнездился в кресле. Своды потолка нависали над его головой, как обрывки каменной бахромы. В углу журчал, перекатываясь с камня на камень, ручеек, тонул в миниатюрном озерце. Поверхность озерца время от времени беспокоил всплесками большой рыбий хвост; жилище колдуна Рерта походило на пещеру. Удобную, теплую, жилую пещеру.
Лив помещался за маленьким столом у камина – пальцы его привычно крошили хлеб. Доминика, усаженная на покрытую шкурами скамью, массировала запястья и боролась со слабостью.
– Хорошо, – беспалый колдун ухмыльнулся. – Хорошо… Зачем тебе это надо, Лив?
– Дружище Рерт, разве это имеет значение?
Рерт глянул на Доминику. Оглядел ее с ног до головы (святая добродетель! На кого же она похожа после безумного полета на дереве?!), щепоткой подергал себя за седеющую бороду:
– Благородная госпожа… Как вы думаете – зачем этот совершенно чужой вам человек тратит время, силы… Рискует, между прочим… Зачем?
– У него есть свой резон, – хрипло сказала Доминика.
– Какой же?
Доминика посмотрела на Лива. Тот развел руками, всем своим видом показывая: чего только не делает с людьми любопытство.
– Спросите у него, – порекомендовала Рерту Доминика. – Пусть он сам скажет.
Рерт снова поднялся, прошелся по комнате; зачерпнул воды из озерца, выпил, умылся. Подошел к камину; остановился перед сидящим Ливом, снова заложил руки за спину:
– Зубастик… У тебя свои принципы, но у меня – свои. Я не дразню тебя Мизераклем, но и ты не в праве требовать, чтобы я изменил однажды принятое решение. Это понятно?
– Вполне, – Лив кончиком пальца расставлял крошки на столе.
Рерт почему-то разозлился. Качнулся
– Этот ключ не имеет скважины! Его давно пора перековать на что-то полезное – на шило, например… Если его не перекуют на шило – он так и останется бесполезным хламом до скончания веков!
– Если ты не вернешь ему человеческий облик, – вполголоса добавил Лив.
Рерт подошел к нему вплотную, наклонился, тяжело опираясь на стол ладонями, задышал в лицо:
– Я не верну ему человеческий облик, Лив.
Лив наконец-то оторвался от созерцания крошек:
– А если я попрошу?
– А ты не проси, – сказал Рерт еле слышно. – Соарен наступает тебе на пятки… Не проси, Зубастик… – и добавил фразу, которую Доминика не расслышала.
Лив приподнял брови. Рерт резко выпрямился, отошел в угол, в темноту; Доминика слышала, как он звенит посудой и шелестит страницами, по-видимому, книги.
– Одна деталь, от которой зависит многое, – пробормотал Лив, разглядывая крошки. – Скажи мне, Рерт… Скажи мне, сколько лет этому ключу? Как давно он в последний раз разговаривал с тобой?
– Четыре года, – сказал беспалый из темноты. – Он был бессмыслен и безмыслен, как пудель.
– Неправда, – резко сказала Доминика.
Лив быстро повернул голову:
– Что неправда? Не четыре года, меньше?
– Неправда, что он был бессмыслен, – сказала Доминика.
Лив прищурился:
– Вы же сами говорили мне, что ваш сводный братец был преимущественно стрелок вишневыми косточками… и все.
– Он был бессмыслен! – провозгласил Рерт, появляясь из темноты с аптечной бутылочкой в руках. – Все они появляются из ниоткуда, не зная, зачем родились. Всем им кажется, что жизнь – всего лишь ящик без стенок и дна. Они не делают ни малейшей попытки осознать свое предназначение, они плывут, куда гонит их ветер, катятся с глупой улыбкой и довольны собой, полагая, что в этом-то и заключается мудрость!
– Он не сделал вам ничего плохого, – злобно сказала Доминика.
– Он вылил на мою голову полную бочку отборной чуши – о бессмысленности всего на свете, о том, что мертвое умирает навсегда, что миром правит случайность…
Доминика подобралась, как перед прыжком:
– Он вовсе так не думал! К тому же… Вам-то какое дело? Не он явился к вам в дом – вы пришли к нему!
– А теперь вы пришли ко мне, – бросил Рерт, разглядывая бутылочку на просвет.
– Эдак к любому человеку можно придраться и во что-нибудь превратить! Будем превращать всех?
– Моя бы воля – и превращал бы, невзирая на пол и возраст, – Рерт сопел, отдирая от пробки сургуч. – Жаль, что я редко выбираюсь… Спина болит от прогулок, голова кружится от высоты, а Кротовые норы… – он раздраженно махнул рукой.
– Одного я не могу понять, – пробормотал Лив, собирая крошки ребром ладони. – Со сроком выходит неувязка.
– Со сроком?! – Рерт зубами выдернул пробку из узкого бутылочного горлышка. – Она врала тебе от начала и до конца!
– О благородных дамах не говорят «врала», – Лив сбросил крошки в камин, отряхнул ладони. – Говорят – «не открывала всей правды».