Феодал
Шрифт:
Могло быть и такое. Фома уже ничему не удивлялся. Зажгись электричество – воспринял бы как должное. Но никакого намека на лампочку не обнаружилось. Свет проникал снаружи сквозь вентиляционные отдушины в каменной кладке.
Тюрьма, что ли? Фома принюхался, повертел головой и заметил в углу большую глиняную посудину, судя по благоуханию – парашу. Ну точно – тюрьма… Вспомнилось из старого фильма: «Нет, батька, тюрьму запретить нельзя, без тюрьмы никак невозможно». И то верно: где государство, там и тюрьма. Лишь феодалы обходятся без нее по
Зачем феодалу узилище? Кого в него сажать – бунтарей? Глупо. Не угодны существующие порядки – пшел вон, никто не держит. Плоскость открыта для смелого. Можно выгнать неуступчивого, можно даже застрелить в крайнем случае, но зачем же ограничивать свободу? Люди ограничивают ее сами себе, добровольно, потому что хотят жить. И каждый знает, что свобода – вот она, стоит лишь переступить границу оазиса. Кушайте эту свободу, купайтесь в ней!
В сваленной у стены куче подгнившей соломы шуршали мыши.
Поразмыслив, Фома пришел к выводу, что продержат его здесь недолго. Поковырял земляной пол и сразу наткнулся на скалу. Та-ак. На подкоп а-ля граф Монте-Кристо просто не будет времени. Сколько времени он скоблил камень – четырнадцать лет, кажется? Тут могут прийти и через четырнадцать минут…
Пришли примерно через полчаса. Уже не прежние конвоиры, одетые кто как и напоминавшие лихих людей с большой дороги, а какие-то новые, в одинаковой щеголеватой форме с погонами – Фома сразу окрестил их гвардейцами, – учинили для начала еще один личный обыск, не заглянув разве что в задницу. Но оставшиеся от одежды лохмотья и грозящие развалиться кроссовки были подвергнуты самому тщательному осмотру и ощупыванию. Вслед за тем на запястьях Фомы защелкнулись новенькие никелированные наручники.
На сей раз руки сковали спереди, что немного обнадежило. Хотя никаких предпосылок для бегства Фома по-прежнему не видел и на нулевые шансы решил не ставить. Будь что будет. А ты – делай что должен. Попытайся сыграть свою роль как можно лучше, чтобы королевские подданные запомнили тебя кем угодно, но только не молящей о пощаде слякотью. Сыграй как надо в последний раз!
Эх, можно было заранее выспать капсулу с цианистым калием на самый худший случай и положить под язык… А, что толку мечтать о несбывшемся! Задним умом все сильны.
Глава 7
– Вот ты какой, – очень знакомым и почему-то крайне неприятным голосом сказал король, чуть только гвардейцы вышли, повинуясь отданному небрежным жестом приказу. – Ну здравствуй. Присаживайся. Вон туда.
Столь обширного помещения Фома на Плоскости еще не видел. С некоторой натяжкой оно подходило под определение «зал». Тронный зал. А заодно и пиршественный.
Из широких окон лились потоки света. Половину зала занимал длинный, как подиум, стол персон на сорок-пятьдесят, крытый скромным, но чистым сукном явно местной выделки. Мутные стекла в окнах также наводили на мысль о кустарном стекольном производстве. Да и деревянный трон, помещавшийся во главе стола
Фома лишь скользнул по ним взглядом.
Он смотрел на короля.
На свое второе «я».
Похоже, жизнь шла королю на пользу. С тех пор как Фома попал на Плоскость, он ни разу не видел свое отражение в полный рост. Он и сейчас видел не себя. В пяти шагах от него на деревянном, вряд ли удобном троне восседала карикатура на феодала, ядовитая и омерзительная.
Ни морщинки на хорошо выбритом лице, ни следов ожогов, ни шелушащейся после обморожения кожи. А небольшое, но уже заметное брюшко? А отутюженный строгий костюмчик? С галстуком? А прическа ежиком и нарождающиеся залысины? Alter ego походил на гендиректора фирмы средней руки, взгромоздившегося зачем-то на трон времен короля Артура.
А голос? «Неужели и у меня точно такой же?» – содрогнувшись, подумал Фома. Он совсем забыл тембр своего голоса. Ни разу за тринадцать лет ему не пришло в голову выспать диктофон. Ненужная вещь.
– Не нравлюсь? – с многозначительной усмешкой произнесло второе «я». – Успокойся, ты мне тоже. А познакомиться нам надо было. Вот и свиделись. Ты садись, садись, не маячь. Разговор к тебе имею.
Стульев и кресел в тронном зале не водилось. Фома присел бочком на длинную скамью у стола. Мешали скованные руки.
А если все же рискнуть…
– Даже не пробуй. – Король со значением поднял палец. – Предусмотрено, так что не советую. Ведь я – это ты, поэтому вижу тебя насквозь. Знаю, чего тебе хочется.
– Врешь, – прошипел Фома. – Ты – это не я…
– Правда? – с фальшивой наивностью удивился король. – Да неужели? И чем же это я, интересно мне знать, от тебя отличаюсь? Два слепка с одной матрицы. Может, один из нас бракованный, а? И ты, разумеется, точно знаешь, кто именно?
– Знаю.
– Ну-ну. Я слушаю. Только давай по делу, без ругани. Толку от нее ноль, а время уходит. В чем я, по-твоему, не прав?
– А ты сам не видишь?
– Вижу, – спокойно ответил король. – Я был не прав, когда отправил к тебе посланником этого идиота Гумно. Он потом жаловался на тебя, требовал немедленной карательной экспедиции. И я чуть было не послушал его – ты ведь и моему имиджу урон нанес. К счастью, я вовремя одумался. Даже чуть раньше, чем вблизи Конвейера упала твоя дурацкая ракета…
– Долетела все-таки, сволочь, – пробормотал Фома.
– Долетела, как ни странно. Взорваться, правда, и не подумала, в чем я вижу прямое вмешательство Высшей Силы. Просто воткнулась в песок, никого не убив, и дня через три благополучно рассыпалась. Я запретил ее трогать. Ядерная боеголовка, верно? – Король коротко рассмеялся. – Ну ясно, ядерная… Что молчишь? Так кто же из нас двоих преступник?
– Ты.
– Очень интересно. Ты продолжай, я слушаю.
– Непонятно? Ты нагадил, я пытался исправить.