FERA. Апокалипсис: пособие по выживанию
Шрифт:
Свыкнуться с такими странностями и принять? На это требуются время и желание. В теории я понимаю, что все происходящее может случиться. Вот только понимать и принимать – это разные вещи. Разум упорно советует поскорее набрать заветный номер психбольницы.
Тут нужно понимание того, кем я являюсь. До классического мага с посохом или волшебной палочкой мне далеко. Равно как и до метателя огня и молний. Магия вуду – это магия ритуалов, лоа, духов. А за духов у нас кто отвечает? Правильно, шаманы!
Так что вчера с супом по-дурацки получилось. Но у меня есть оправдание! Простой и обычный
Из меня может получиться толковый шаман. Занятие капой дали много информации об этой культуре… теоретически. Да, знаю я об этом только теоретически. По жизни я придерживаюсь мнения: если человек разговаривает с Богом – это молитва, а вот если Бог с человеком – шизофрения. Меняем слово «Бог» на «дух» – и результат будет тот же.
В общем, на практике мне подобное испытывать не приходилось. Да и пробовать сейчас не очень хотелось. Условия не те. Для начала я бы проводил такие опыты в одиночестве. Если ничего не получится, можно все списать на разыгравшееся воображение. В иных случаях только родственников и знакомых напугаю.
Каждый шаман по-своему ощущает лоа. Если предположить, что я не псих, может, это духи мне пытаются что-то показать и рассказать? Возможно. Ладно, не время и не место. Надо идти, от топтания на месте ничего не решится.
– Готовимся – и вперед.
Мы с дедом и Николаем взялись проверять ружья. Патриарх Строкин щеголял новеньким «Тигром» (карабин на базе СВД) под патрон 7.62х54, вес пули 13 грамм, скорость 730 м/с. Пластиковый приклад и буржуйский прицел Nikon Monarch 3 5—20x44SF W/NP.
Откуда я все это знаю? Ну, вначале я, как и остальные представители моего семейства, был вынужден выслушать, какой подарок хочет получить любимый дедушка на юбилей. А потом еще и скинуться на этот дорогой, но желанный гостинец. Все просто.
Сам я взял старенький ИЖ-27. Причем это ружье нигде не числилось – нелегал. Деду оно досталось от старинного армейского друга, что периодически приезжал в гости. Потом была печальная история и рак – вот так ружье осталось на вечное хранение.
Выбрано мной это творение советских оружейников было по двум причинам. Во-первых, опыт. Матерым охотником или стрелком я себя не считаю. Мой уровень где-то между «по баночкам» и «пошли, внучек, прогуляемся по лесу».
С этим ружьем у меня хоть какой-то настрел есть. Это только кажется, что взял в руки оружье – и сразу герой. Практика показывает обратное: из него еще и стрелять надо уметь. Нет, конечно, если ты профи и отбарабанил свои сто тысяч патронов, то честь тебе и хвала. Почти любой ствол будет как родной. Для таких нет разницы, что отечественный АК, что буржуйский Heckler & Koch или вообще кошерный TAR.
Но если не относишься к элите военных структур или не редкий фанат, то о какой-либо вменяемой стрельбе на дистанцию свыше тридцати-сорока метров можно забыть. В этом вопросе я был достаточно самокритичен. И хватать пусть и хороший, но необстрелянный карабин не стал.
Во-вторых. Нелегальный ствол – это очень даже хорошо. Особенно когда надо делать какую-нибудь дурость. И просто незаменим в походе уровня «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Глюки у меня или нет, но нужно подстраховаться. Особенно
Николай тоже пользовался отечественным ружьем ИЖ-43. В конструкции оно не сильно отличалось, только у моего стволы были расположены вертикально, а у того горизонтально.
Смотря на сборы товарищей по походу, Саня лишь топтался на месте. Своего ружья у него не было, а чужое ему никто предлагать не стал. Да и на опытного стрелка, равно как и на таежника, он походил мало.
Собственно, мы с дедом еще накануне решили, что на сопровождающего, в случае чего, надеяться не стоит – турист. Неприятностей не предвиделось, но проговорить такие, пусть очевидные, вещи стоило.
– Готов, – отрапортовал старший Строкин.
Александр лишь кивнул, голому одеться – только подпоясаться.
– Двинули.
– Осторожней, – вновь напомнил Александр.
Хорошо. Осторожно так осторожно. Я решил не пренебрегать советом, мало ли. Отряд выдвинулся вперед, к следующей сопке. Где-то там находилась цель нашего маршрута. Двинули.
Полуденное солнце освещало распадок, через который отряду еще предстояло пройти, и все вокруг просматривалось великолепно. Вершину скалистой сопки венчали пики монолитного камня, подобно пальцам гиганта, смотрящим в небо. Я залюбовался этим зрелищем.
Подобные образования были нетипичны для региона. Вертикальные скалы можно было встретить нечасто: Ленские столбы, горы Хуаньшань в Китае, скалы Киселева в Краснодаре. Может, и еще где есть, но я не знаток.
Подъем выдался тяжелым. Нагромождения скальника мешали двигаться по прямой, и приходилось искать тропы, которые позволят подняться на самый вверх. Экспериментировать с альпинизмом не стали. Зачем? Чтобы лезть, необходимо иметь для этого определенную цель – например, спорт. Нам же нужно было подняться на вершину и по возможности с минимальными усилиями.
Когда добрались до основания первого каменного пальца, вся команда валилась с ног. Даже Николай, который показал себя в походе самым выносливым, пыхтел, как паровоз, что уж говорить о других. Тяжелей всего подъем дался деду и Сане. Возраст и отсутствие подготовки. На середине мне пришлось забрать у старика карабин и идти с утяжелением.
– Ты чувствуешь? – запыхавшись, выдавил Саня.
– Что?
– Ты чувствуешь силу? – несмотря на пот, ручьями заливающий лицо, глаза у парня лихорадочно блестели, а руки активно жестикулировали, показывая крайнюю степень возбуждения. Он то начинал взмахивать руками, то переминался с ноги на ногу, при этом пытаясь восстановить сбившееся дыхание и вернуть контроль над голосом.
– Сила! Здесь… разлито неимоверное количество…! Да я столько за всю жизнь не…! Это нечто! Да я…! Я смогу! – сквозь волнение прорывались лишь части слов, но общий смысл улавливался легко.
У меня ощущения были куда менее восторженные. Тело, с одной стороны, словно звенело от ощущения мощи, разлитой вокруг. Но что-то на самой грани сознания продолжало беспокоить. Словно ночью одинокий комар противно жужжит в запертой комнате. И с каждой секундой тревога лишь усиливалась.
– Саня, ничего не понимаю. Но что-то мне подсказывает, что у нас неприятности. Ты колдануть что-нибудь полезное можешь?