Феранисса - Странная Любовь
Шрифт:
– Думаешь это смешно, а?
– спросила она.
– Что смешно?
– дивился он.
– То, что случилось! То, что ты меня застрелил из пистолета, а сам вылетел с пятнадцатого этажа отеля, зачем-то разбив окно. Это почему-то принесло тебе удовлетворение.
Некоторое мгновение он обдумывал то, что она сказала.
– Да, я думаю, что по-своему это доставило мне удовольствие, собственно как и тебе, - он бросил на нее хищный взгляд.
– Сильно болит?
– он посмотрел на дырку у нее в боку.
– Ты что
– заорала она.
– Говори потише.
– А то что?! Может я хочу чтоб все слышали.
– Да. Ты всегда так делаешь.
– Мы пришли сюда, чтобы поспать вместе, - спокойно заявила она.
– Вот теперь ты ведешь себя разумно, - сказал он, и в дверь квартиры позвонили.
– Ну кого еще там принесло!
– заорала Тьянатия.
И как только она подошла к двери, Навиар открыв дверь балкона упорхнул в облике летучей мыши в небо и только тень его сверкнула.
Дверь открылась. На пороге возникли два брата Ливар и Аскелат.
– Привет! Навиар дома?!
– Сейчас позову, - злостно сообщила Тьянатия, а во взгляде мелькнула ревность.
Как только она вошла в комнату след вампира уже успел остыть.
– Ах ты жалкая сволочь!
– выкрикнула она и братья поняли, что ловить тут уже нечего и двинулись прочь.
Улица их встретила холодом, а затем им встретился и сам Навиар.
– Что, опять поссорились?!
– ехидничал Ливар.
– Надеюсь больше никогда не сойдемся.
– О, да это прям сказка будет!
– Лучше бы так оно и было.
– У моего брата сегодня посвящение в вампиры так сказать, - гордо заявил Аскелат, хлопая по плечу брата, тот слегка напряг губы и улыбнулся.
Вскоре жертва была найдена и загнана в угол, а затем последовал роковой укус. Клыки Ливара впились мужчине в шею и горячая кровь заструилась по горлу, продолжая литься внутрь и он почувствовал боль.
Наслаждение кровью. Боль оставалась по прежнему мучительной. Не было желания далее испивать этот сладкий напиток. Жертва трепыхалась и старалась вырваться, но это только еще больше раззадоривало чувства болевых разнообразных ощущений. Затем кожа на теле сделалась дряхлой, и ослабши, жертва умерла.
Ливар откинул в сторону дохлое тело и жадно утер рукавом рот, белая стильная рубашка запачкалась горячей кровью, клыки его сверкнули в темноте. Он не двигался с места, а просто застыл на мгновенье, а боль пульсировала по телу.
Даже яростная, неистовая жажда крови и запах смерти не смогли заставить его двигаться. Он знал, что Аскелат - брат его, - рядом, но не заговорил с ним. Ему казалось, стоит произнести хоть слово, и он заплачет от боли.
"Почему именно я? Почему я родился эмпатом? Где чертова справедливость, когда она так нужна!" - подумал он.
Он радовался наступлению ночи и наслаждению. И был вынужден держать теперь рот рукою,
Затем он сосредоточился и почувствовал, как пульсирующая энергия внутри его тела тонким длинным языком коснулась губ брата, а затем губ третьего находящегося рядом с ним. Исходящая синими сгустками из его ноздрей энергия в мгновение проникла внутрь тела остальных, словно растапливая органы в их телах, массируя сердца, и с каждым биением, наслаждение насыщение кровью росло. Жар угасающего пламени жизни жертвы, заставил поморщиться его от резкой боли в лице.
Когда наконец все было закончено двое присели в переулке опершись о пятиэтажный дом, а Ливар поправил одежду на теле: Новые брюки темных тонов с ремнем, белая рубашка и довольно бесформенные белые туфли. Он не спешил и, поправляя на себе одежду, испытывал лишь пульсирующее раздражение. Причесываться было больно, волосы, заразы, растрепаны и напоминают прическу аборигена. В конце концов он просто вытряс из волос пыль и песок, - следствие недавней борьбы с жертвой, - и благополучно присел.
"Очень приятно было бы причесаться, но для этого нужно зеркало!" - подумал он.
– Ну и слава дьяволу, ты решился на посвящение.
Ливар косо посмотрел в сторону Аскелата напрягая темное зрение.
Посвящение - это слово для любого вампира значило огромное значение. Именно после посвящения молодой и неопытный вампир входил во взрослую жизнь. С этих пор он мог делать что угодно и родители его, не могли запретить что либо ныне. Если конечно у него есть родители! Посвящение происходило по достижении трехсот лет.
Ливар был младшим братом Аскелата, тот давно уже вошел, - лучше сказать влился, - во взрослую жизнь.
– Одежду можно отстирать, ну или выкинуть напоследок, - прошептал от остатков наслаждения Аскелат.
Ливар улыбнулся в тени.
– Как твоя боль?
– довольно смело поинтересовался третий, который до сего момента молчал.
– Уже не больно, - не слишком уверенно произнес он, - остались кое-какие ощущения на кончиках пальцев, но это уже просто покалывания.
Аскелат побледнел, но не настолько, чтобы Ливар увидел это.
– А мне обязательно убивать, да?
– вполне серьезно спросил Ливар.
Ну что за странный вопрос для того кто живет в ночи.
– Мне нравится убивать, - с коротким смешком заявил Навиар.
– Мы охотники, а люди наша добыча. Наша еда. Мне кажется это весело, - кончики его рта на мгновение дернулись изображая подобие улыбки. О, да, ему это действительно нравилось!
– Тебе похоже нравится убивать не только людей, но и себя с Тьянатией!
– смеясь заявил Аскелат, - Как будто ты какой-то садист. Был бы ты человеком, так не делал бы, хотя кто знает.