Ференц Лист
Шрифт:
Однако не только идеалами истинного искусства жил Лист в течение 1832 года. Можно сказать, что в это время произошло его триумфальное возвращение в парижский высший свет. Словно беря реванш за долгое воздержание, Лист — уже не чудо-ребенок, а возмужавший красавец — с бурной энергией молодости вновь окунулся в атмосферу салонов, раутов, приемов, частных концертов. Его наперебой зазывали к себе представители самых богатых и знатных фамилий Парижа; женщины искали его благосклонности, их обожание порой доходило до экстаза.
Трудно сказать, насколько светские развлечения привлекали или, наоборот, раздражали Листа. С одной стороны, они были необходимы для концертирующего музыканта; уклоняться от «жизни в свете» значило во многом положить конец своей карьере. Лист даже и не пытался сделать
Мечта осуществилась самым невероятным образом. В одном из салонов Лист познакомился с графиней Адель Лапрюнаред (Laprunar`ede; 1796–1886), будущей герцогиней де Флери (Fleury), яркой красавицей. Она обладала пылкой натурой, давно тяготилась браком с человеком значительно старше себя и искала приключений. Красавец-музыкант мгновенно вскружил графине голову. И вот в самом конце осени 1832 года Ференцу поступило приглашение сопровождать Адель и ее золовку в графский замок Марлиоз (Marliez) в Швейцарских Альпах. Поездка должна была занять всего несколько дней, но судьба распорядилась иначе. Едва прибыв на место, путешественники оказались отрезанными от мира — внезапный снегопад завалил все подъездные пути. В итоге влюбленные (будем называть вещи своими именами) вынужденно оставались в Альпах… до начала 1833 года!
Вернувшись в Париж, Лист еще некоторое время состоял в тайной переписке с Адель. Но у этой страсти не могло быть будущего. Впоследствии, вспоминая грехи молодости, Лист с горечью признавался Лине Раман: «В это время борьбы, страданий и мучений я пытался яростно разбить, разрушить и уничтожить любовь Адель. Но я оказался только жалким и несчастным трусом»[151].
Тем не менее Лист тут же снова оказался вовлеченным в водовороты светской жизни. В мае 1833 года в письме, адресованном Валери Буасье, он окончательно подвел итог своим «упражнениям в высоком французском стиле»[152]: «Более чем четыре месяца я не имел ни сна, ни отдыха: аристократы по рождению, аристократы по таланту, аристократы по счастью, элегантное кокетство будуаров, тяжелая, удушливая атмосфера дипломатических салонов, бессмысленный шум раутов, зевание и крики „браво“ на всех литературных и художественных вечерах, эгоистические и уязвленные друзья на балах, болтовня и глупости в обществе за вечерним чаем, стыд и уколы совести в ближайшее утро, триумф в салоне, сверхусердная критика и славословие в газетах всех направлений, художественное разочарование, успех у публики — всё это выпало на мою долю, всё это я пережил, перечувствовал, презирал, проклинал и оплакивал»[153].
Лист и не подозревал, что главное испытание ждет его впереди. Вскоре счастье и боль, блаженство и муки, обиды, страдания, всепрощение — всё, что несет в себе настоящая любовь, — сольются для него в одном-единственном имени — Мари д’Агу.
Мари Катрин Софи де Флавиньи (Flavigny, 1805–1876) родилась во Франкфурте-на-Майне в семье французского эмигранта виконта Александра Виктора Франсуа де Флавиньи (1770–1819). Ее мать Мария Элизабет Буссман, урожденная Бетман (Bethman; 1772–1847), принадлежала к семье немецких банкиров: банк ее отца и дяди был хорошо известен в городе. В 16 лет Мария Элизабет вышла замуж за партнера отца Якоба Буссмана (Bussmann; 1756–1791),
Мари считала родными языками немецкий и французский: раннее детство она провела в Германии, а в 1809 году семья переехала во Францию, на родину отца. Вскоре у девочки проявилась явная склонность к литературе. Гораций, Овидий, Вольтер, мифы и история Древней Греции стали ее излюбленным чтением. Впоследствии Мари с удовольствием рассказывала, как однажды, когда ей было всего 11 лет, она встретила в саду доброжелательного старого человека, который, «погладив ее золотистые волосы, сказал несколько приветственных слов, обращенных к ней». Это был Иоганн Вольфганг фон Гёте, который, считала Мари, таким образом благословил ее на литературное творчество. Трудно сказать, насколько этот эпизод достоверен, но он поистине сродни листовской легенде о поцелуе Бетховена!
Уроки музыки девочке давал Гуммель, отмечавший, что она «чрезвычайно музыкальна».
Мари еще не исполнилось четырнадцати лет, когда умер ее отец. Они с матерью вновь переехали во Франкфурт, где Мари стала часто посещать оперные спектакли, познакомилась с произведениями Глюка и Моцарта.
Возвратившись в Париж, шестнадцатилетняя девушка для завершения образования поступила в школу при монастыре Святого Сердца (Sacr'e Coeur), играла в часовне на органе и даже руководила детским хором. Одно время у нее даже появилось желание стать монахиней. Еще одна аллюзия на характер и судьбу Листа…
Но по окончании школы в 1822 году Мари всё же предпочла монастырскому уединению блеск светского общества. Постепенно умная, красивая и прекрасно образованная женщина превратила свой парижский дом в модный аристократический салон, в котором царили изящные искусства и проходили философские диспуты, бывали аристократы по рождению и аристократы духа.
Мари не останавливалась на достигнутом. Имея явные способности к языкам, она самостоятельно выучила английский и свободно писала на нем.
В 1826 году девушка познакомилась с графом Шарлем Луи Констаном д’Агу (d’Agoult; 1790–1875), принадлежавшим к одной из старейших аристократических фамилий Франции и имевшим за плечами героическую военную карьеру. Поступив во французскую армию в 17 лет, граф очень быстро дослужился до чина полковника, во время Наполеоновских войн получил пулевое ранение в левую ногу. Мари прониклась его рассказами о военных походах, о подвигах французских солдат, о трагических событиях, участником которых графу довелось быть. Возможно, среди утонченных и изнеженных завсегдатаев светских салонов молодая женщина почувствовала в лице графа д’Агу настоящую надежную опору. Надо сказать, Мари с детства была склонна к депрессиям, и человек, прочно стоящий на земле, а не витающий в облаках, был ей просто необходим. Она не любила графа, но бесконечно уважала его. Этого оказалось достаточно, чтобы на последовавшее вскоре предложение руки и сердца ответить согласием. 16 мая 1827 года состоялось бракосочетание. Через год родилась дочь Луиза (1828–1834), еще через два — Клер (1830–1912).
Однако, несмотря на казавшуюся столь прочной основу брака, вскоре между супругами начался разлад. Граф не понимал страстного увлечения жены литературой и музыкой, а той казались приземленными и незначительными его интересы. В 1832 году, после смерти ее единоутробной сестры Августы, у Мари началась тяжелая депрессия, спровоцированная раздражением семейными разногласиями.
После выздоровления она вновь со всей страстью отдалась светской жизни. В ее салоне зазвучала новая музыка: Берлиоз, Россини, Шопен. Настало время познакомиться с «парижской сенсацией», «Паганини фортепьяно», «мечтой всех дам Парижа», «молодым венгерцем Франсуа Листом».