Фермер
Шрифт:
– А народу все больше, - заметил Роджер, замечая злые взгляды в свою сторону.
– Я думал, тут никого не будет.
– Почему? Кормовые точки по всей округе натыканы, дома пока стоят. Вот и устраиваются люди, как могут.
– И не нападают?
– Я спрашивал у Бонда. Говорит - сначала нападали. Все же машина - ценная вещь. Но у Фермера разговор короткий, он раньше стрелял просто за косые взгляды. Потом - начал зелень возить боссам по всей округе, те своих поприжали. Кушать хорошо все любят. А убьешь торговца - и статус потеряешь. Потому что у тебя огурец или помидорка есть - и ты уважаемый человек, раз позволить себе такое можешь. А жрешь скамовский комбикорм
– А...
– Роджер изобразил понимание, хотя по глазам было видно, что половину слов он пропустил мимо ушей, а другую половину понял частично. Все же быстрая разговорная речь давалась негру пока тяжеловато. Что поделаешь - это тебе не выжженные навечно в мозгах словари Розенталя. Когда сам 'кляту москальску мову' постигаешь - оно как-то тоскливо идет, с пертурбациями. И профессора не исключение.
– Эй, пейзане, вы бы легли на дно и брезентом закинулись. А то не доедем, бля. Ваши хари так отсвечивают, что за нами вся округа вот-вот увяжется... Подарили же боги помощничков, чтоб вас...
– Фермер чуть притормозил и дождался, пока в кузове перестали возиться. Потом поприветствовал бредущих по обочине пешеходов, полюбовался на ответный плевок и покатил дальше. К вечеру хотелось добраться до Кантемировки, где были шапочные знакомые. А дальше - уже импровизировать.
– Ладно, прорвемся. Поможем африканским братьям-попуасам избавиться от ядерного империалистического наследия. А то заебали: хапнули и не делятся...
И, пофыркивая выхлопной трубой, пикап покатил дальше, навстречу чернокожей вольнице.
* * *
– Он не поедет!
Огромный синюшно-черный амбал был непреклонен. Его, самого сильного и наглого, поставили бдить и исполнять закон на замусоренной улице, и он бдил, исполнял, обирал и жировал, как мог. Вовремя делясь положенной долей с вышестоящими 'братьями', как положено. Учитывая, что анклав, сколоченный из махровой кодлы черных уголовников и торговцев разнообразной дурью, отличался очень самобытными законами условно мирного сосуществования, на блокпосту можно было придраться к кому угодно. И то, что Фермер являлся даже для всемогущего хозяина 'точки' персоной неприкасаемой, вовсе не добавляло радости на перекошенную от злобы рожу.
– Этого умника должны были четвертовать! Он оскорбил Мгубабэ! Проповедовал разную гадость, открывая поганый рот без разрешения! И про твоего зверя хвостатого тоже уговора не было! Поэтому - оставишь их здесь, вечером заберешь. И за охрану заплатишь... За балабола...
Торговец не стал дальше слушать, во сколько оценили головы его работников. Он достал обрез, и приставил ствол к вмиг вспотевшему лбу.
– Мгубабэ не простит!
– неожиданно тонким голоском пискнул громила.
– Неужели? Мне - и не простит? Лучшему другу среди белых ублюдков, которые так редко забредают в ваши засранные кварталы?.. Слушай меня, пидорас черножопый. Тебя поставили в эту дыру старшим лишь по одной причине. Потому что ты учился каннибализму в местном ПТУ и можешь шпрехать на русском. Говорил бы по-французски, сидел бы по Варшавке севернее, арабам бы отсасывал. Но твои африканские боги обиделись, и посрали на маковку своему любимцу. Так посрали, что ты теперь по уши в дерьме...
– Мгубабэ...
– Вашему вождю похуй на такого таракана, как ты, ниггер. Потому что ты обезьян пялил под пальмами,
Негр помолчал, потом попытался ворочать пропитыми мозгами и просветлел лицом. Раз с ним разговаривают, и пока не убили - значит, его боятся. Или боятся великого вождя, державшего за яйца всех мелких клановых диктаторов на захваченной территории. Поэтому слова белого - лишь сотрясение воздуха. Белый - блефует. Именно так! Блефует, сука!
– Тебя, Фермер, привяжут к машине, и ты будешь бежать всю дорогу, пока доедем до Мгубабэ. А твоих уродов я оставлю парням, чтобы они развлеклись, как хочется. Может, сжалятся, и убьют сразу. Может, будут пытать. У нас здесь - скучно.
Хозяин пикапа вздохнул:
– Значит, по-плохому.
И нажал на курок. Сухо щелкнуло, и посеревший 'хозяин дороги' подавился от ужаса воздухом. Замер, выпучив глаза, а Фермер засмеялся, вытирая выступившие слезы:
– Ой, мудила, прости, забыл зарядить. Забыл... Ну да ладно, решим вопрос по-другому.
И тяжелый ботинок врезался в пах негру, разбивая сжавшиеся от страха яйца. Пока амбал валился на пыльный асфальт, грязные от масла и земли руки успели зарядить обрез, и теперь стволы изрыгнули уже настоящую смерть, остановив самых быстрых и глупых, вздумавших рвануться на помощь 'микро-боссу'. Перезарядка - и лишь испуганные лица вокруг, медленными шажочками отходящие как можно дальше.
– Змей, пошарь под хвостом, там белый мешок был. Такой большой белый мешок. Мне его на прокат давали, нужно будет Мгубабэ вернуть. Вот и вернем... Заодно я милого человека прокачу. А то нехорошо - обещал меня пешком гнать черти-куда. Надо исправить несправедливость. Бежать я его не заставлю, а прокатить - легко...
* * *
– Фомка совсем с катушек съехал, - прошептал на ухо великому вождю очередной прихлебатель.
– С твоим человеком на Чертаново сцепился, охрану разогнал.
– Фермер может. Он дурной, - лениво ответил необъемный Мгубабэ, который до момента высадки за Периметром носил другое имя и фамилию. Но кому интересен был пушер, неудачно попавший под зачистку? Куда как интереснее превратиться в босса-боссов, подмять под себя слабых и нерасторопных. И править захваченной территорией, подобно великим вождям черного континента, торговавших рабами, когда еще даже Америку не открыли.
– Дурной. И сейчас к тебе приехал, пленного привез... Я даже не могу сказать, как он этим оскорбил всех братьев... Тебе надо самому посмотреть.
Хозяин анклава недовольно покосился на жополиза. Обычно великого и могучего не беспокоили по пустякам. Если лебезят и кланяются беспрерывно - значит, действительно что-то случилось. Или нюх потеряли?
– Да, Мгубабэ, это надо самому увидеть... Парни лишь ждут твоего приказа, чтобы психопату голову свернуть.
– Хорошо. Я посмотрю, что вас так обидело. И очень надеюсь, что Фермер меня сможет удивить. Потому что больше всего я люблю порядок. И по плану у меня сейчас обед, а не прогулка на раскаленную улицу... Помоги встать...