Фея из Преисподней
Шрифт:
Следующим утром мы должны были вынести решение народу, и все, безусловно, смотрели на меня. Не успела я и слова сказать, как меня вытолкнули на площадь перед огромной толпой, что приветствовала меня довольными криками и хлопками. Я остановилась, как вкопанная, и посмотрела назад, но дверь уже заботливо закрыли, будто бы я могла сбежать. Нервно облизав сухие губы, я быстро пыталась придумать оправдание тому, что решение о новой власти задерживается, но в этот момент из других дверей выскользнул Рагнарек. Он был без маски, в простой рубахе, что прикрывала его раны, но не касалась их. Его придерживали двое слуг, и без их помощи он бы до площади не добрался. Стоя со мной рядом, он тяжело дышал, и я видела, что одна из ран открылась, смачивая
– Да здравствует новая Императрица! Да здравствует новая Шеэтия!
Рагнарек неожиданно спокойно и ласково улыбнулся.
Чтож, надеюсь, ты видишь это Сисиль.
Да здравствует Мордор!
Когда корабль причалил и трап опустили, я быстро спустился на мостовую, поправляя спадающие брюки – за прошедшую неделю в Роэтии я умудрился похудеть. Некогда приталенный белоснежный камзол висел на мне посеревшим мешком, и золотые цепочки грустно болтались наряду с полуоторванными пуговицами, часть из которых Агриппина вырвала мне по простой прихоти. Не дожидаясь посланных сопроводить меня дипломатов, а также слуг, я побежал прямо в эпицентр столпившейся на набережной толпы, ловя заслуженную порцию восхищенных женских вскриков, – я и сам знаю, что чертовски красив, всё же мои родители не могли дать мне иную внешность. Возможно, это раздутое самомнение и аукнется когда-нибудь, но ныне я использую его исключительно в качестве юмора – не в моем положении хвастаться внешностью, когда я и сам все прекрасно знаю!
– Это же второй приц! Его Величество Лемниус! Рады видеть Вас в целости и сохранности! – услышал я голоса откуда-то сбоку и лишь помахал рукой, адресуя улыбку всем, кто стоял в той стороне.
– Принц Лемниус! А как же экипаж? – бежал позади задыхающийся Хоббит, но я лишь неопределенно пожал плечами, не находя повода для ответа – Хоббит и сам все прекрасно знал. Карета будет слишком долго вилять по улицам, останавливаясь напротив родовых поместий известных родов, тогда как добежать до дома гораздо быстрее и приятнее на своих двоих. Мордор слишком красив, чтобы рассматривать его из окна экипажа.
Высокие здания в готическом стиле впитывали в себя краски заходящего солнца, и их прочные стены окутывались редчайшими цветами, какие только видел мир. Это была цветущая столица в прямом смысле слова, и каждый путник сдавался этой красоте под натиском безупречных ароматов, исходящих из бутонов. Изумрудная зелень, усыпанная мириадами цветков, дополнялась чистейшими ручейками, каменными мостиками и талантливо выполненными фонтанами, которые делали атланты лет десять тому назад.
Я выбежал на круглую площадь, с которой открывался вид на дворец и горы, в которых сиял храм, посвященной Богине Смерти. Странно осознавать, что когда-то эту Богиню боялись, ведь ныне все относятся в ней с почтением и благодарностью: она учит нас ценить жизнь и наслаждаться настоящим, не бояться смерти и ждать перерождения. Этот Храм - настоящая достопримечательность Мордора, ведь ни в одном из десяти великих городов нет ничего подобного. Наверное, лишь разрушенная башня из Первора внушает такой же трепет, да восстановленный замок прошлых Императоров в Центрере, который я видел, когда обучался в Академии.
– Ох, вы, в самом деле, весь в свою матушку...– задыхаясь произнес Хоббит, наконец, нагоняя меня на площади и поднимая голову на большую статую прекрасной девушки верхом на пятиглавой гидре. Странно, что раньше все одомашнивали и разводили драконов да виверн. Я даже горд, что именно матушка привнесла это новаторство в нашу жизнь. Гидры очень спокойные,
– О, принц Лемниус, – оклинул меня знакомый голос, и я живо обернулся, широко улыбаясь.
– Дядя Азазель!
Он был, как всегда, верхом на черном слейпнире, что постоянно пользовался случаем и обнюхивал его искусственную ногу – дядя Азазель потерял её в Императорской войне. Перед ним, чуть приобнимая отца за талию, сидела красноволосая и светлокожая девочка с рожками – моя младшая сестрица, с которой мы были совершенно не похожи. Она осторожно выглянула из-за черной гривы и радостно помахала мне ручкой. Она такая маленькая, ей всего 4 года.
– Сел бы в карету, да проехался. Яйра уже какой раз зовет тебя к гости, а ты все идешь, да все мимо.
– Ну, хоть не Гертруда. Она помешалась на тренировках. Я не выдерживаю. Даже её муж-атлант не выдерживает.
– Не жалуйся, – рассмеялся Азазель, и его дочка рассмеялась вместе с ним. – Я бы тебя подбросил, но нам с Айрис нужно заехать ещё к моей бабуле.
– Так уж и быть, я не обижусь, – рассмеялся я, побежав дальше. Я сильно скучал по матушке и надеялся застать её во дворце до того, как она узнает о прибытии корабля. Она любит сюрпризы и сама любит их делать.
Пробегая мимо очередной зеленой улочки, я чуть замедлился, решив пожалеть Хоббита, и, воспользовавшись моментом, начал разглядывать свой родной род – великолепный замок, отливающий розовым цветом. Когда-то давно, еще до Императорской войны, когда Шеэтией правил дядя Рагнарек, наша страна была поделена на девять секторов, которыми управлял центр. Правили ими Императрицы, но мне всегда странно было думать об этом. Сейчас, когда вместо секторов есть десять великих городов, каждым из которых управляет доверенное лицо, подчиняющее единым законам, иная система кажется старинной и неправильной. Эти доверенные лица входят в Совет, которым управляет матушка, ведь она истинная и величественная Императрица Шеэтии – во всяком случае, так её видят её поданные и другие страны. С семьей она совершенно другая. Настолько другая, что иногда мне кажется, будто у матушки развоение личности. Тем не мнее, это обеспокоенное чувство проходит, когда матушка начинает ругаться матом на доверенных лиц. Матушка никогда не изменит себе.
Она многое пересмотрела, а мой отец усовершенствовал законы, хотя несколько старинных правил они все же нетронули, и одно из них разрешило маме иметь при себе нескольких мужей.
Я вбежал в замок через западное крыло, но даже там меня встретил Подсолнух. Он мягко улыбнулся, чуть поклонился, и я приложил палец ко рту, чтобы тот не шумел. Он отчего-то хитро улыбнулся, но понятливо кивнул. Наверняка, матушка сейчас рядом со столовой! Когда она в положении, она ест, как не в себя. Но её там не оказалось. Мне лишь приветливо помахала рукой Ольха – фрейлина матушки – да Ждак, что втихую подъедал какие-то пирожные.
Я вбежал на лестницу и подпрыгнул от неожиданности, когда с другой стороны мне навстречу выполз мой старший братец, первый принц Йормунганд. Это очень интересное имя дала ему матушка, хотя ни его дядя Рагнарек, ни кто-либо еще из дворца, не понял, откуда она вообще это придумала. Йормунганд был, как и я, похож на матушку, хотя белый хвост отличал нас существенно. Облокотившись о косяк, он хитро ухмыльнулся и выставил вперед кулак, я сделал то же самое. Цу, е, фа! Вот черт! Опять у меня камень, а у него бумага! Опять мне покупать ему мороженое на окраине!
– О, мелочь, вернулась! – рассмеялся басовитый голос, и дядя Харон, держа на плечах мою десятилетнюю сестрицу, отпихнул в сторону вездесущего Павсикакия. – Нашел в Роэтии девицу?
– Аж десять. Но таких, как мама, там нет.
– Слава Богине. Миру только не хватало еще одной такой дамы, как твоя мама. Твой батя вчера в Восьмион умотал. Будет только ночью.
– Вот как, спасибо, что сказали! А где дядя Авалон? С мамой?
– Наверняка. Если встретишь Эльфию, у нее спроси, она всегда в курсе, кто где шляется.