Фея мёртвого города
Шрифт:
– Нет, не стоит верить в эти бредни, тебе же не нужны неприятности. А Антон довольно... милый.
– Я вообще сомневалась, что так можно охарактеризовать парня.
– Тебе стоит получше его узнать.
– Ладно, раз ты так считаешь, - пожала плечами подруга.
– Так куда тебя отвезти? К Илье или домой?
День приближался к концу, но я не была уверена, что хочу возвращаться к Марку. Не сейчас, когда воспоминания о случившемся в подвале оставались такими яркими и оглушающими. Мне нужно было прийти в норму, если такое вообще было возможным. Я сомневалась в этом.
– Высади
Маша кивнула, со всей силы вдавливая гудок и резко разворачиваясь через двойную сплошную. До нас донеслась адская мелодия, сплетенная из десятка автомобильных сигналов.
Я закрыла уши руками, уже не уверенная, что мы доберемся живыми, желая прекратить эту поездку прямо здесь и сейчас.
– Сам козел, - крикнула подруга, поправляя выбившуюся прядь волос.
– Вот недоумки.
Когда машина резко замерла у входа в городской парк, у меня вырвался вздох облегчения. Кто сказал, что в моей жизни не хватало экстрима?
– Увидимся в понедельник, я позвоню тебе насчет исследования, хорошо?
Я кивнула, отстегивая ремень безопасности.
– Точно не хочешь пойти завтра со мной по магазинам? Шопинг расслабляет.
– Не меня.
– Вероятность, что завтра у меня вообще появится хоть какое-то желание подняться с кровати, ровнялась нулю. В мои планы входило самобичевание и самоистязание, с самоунижением на десерт.
– Хочу просто выспаться, но я позвоню тебе, если что.
– Тогда пока.
Машина за моей спиной резко рванула с места и скрылась из виду, провожаемая со всех сторон назойливыми гудками. Кто только выдал ей права, удивительно, ведь мы учились в автошколе вместе, и именно она перед самым экзаменом перенервничала и неудачно сдала назад, врезавшись в скамейку, на которой грелись в вечернем солнышке наши инструкторы. Слава
Богу, обошлось без жертв. Но долго ли ей будет так везти?
Я держалась в тени деревьев, избегая шумных компаний и влюбленных парочек, облюбовавших небольшие беседки. В этом огромном парке существовало лишь одно место, служившее мне настоящим убежищем - заброшенный маленький пруд, затянутый тонкой пленкой тины, и окруженным поникшими деревьями. Он находился достаточно далеко от повеселевшей толпы и был достаточно мрачен, чтобы не привлекать особого внимания окружающих. Маленький замкнутый мирок, незаметный для остальных.
Вечерние сумерки уже чувствовались в глубоких тенях, шевелящихся под моими ногами, но оранжевые лучи все еще довольно смело и беспощадно разгоняли их. Я промелькнула мимо густых деревьев, присев на слегка повалившуюся скамейку, уставившись на ровную темнозеленую гладь.
Наверное, стоило бы расплакаться, биться в истерике, все-таки я только что убила человека, но слез не было. Лишь абсолютная идеальная пустота. Внутри меня разрасталась пустыня, иссушая до последней клетки. Медленное ленивое сердцебиение, казалось, вот-вот пропадет совсем, размеренное дыхание равными толчками вырывалось из груди. Что со мной было не так? Куда подевалась боль, сожаление, отчаяние? Неужели я растеряла в этом хаосе все свои чувства?
Что-то неприятное шевелилось у самого сердце, не давая мне покоя. Раскаяние? Возможно. Но скорее нечто другое - жалость к
Убить или быть убитой. Почему давался только такой выбор? Он не позволил мне уйти, не дал ни единого шанса.
Жертва. Как бы не поворачивалась ситуация, я все равно оставалась жертвой. Мужчине не удалось убить меня, но что-то внутри постепенно умирало - мучительная смерть. Ее отпечаток въелся в мою кожу, словно дьявольская метка. Вечная.
Мне нравилось сидеть без движения, притворившись, что в теле совершенно не осталось жизни, возможно, так и было. Ветер стал холоднее, заставляя отвлечься от мрачных мыслей.
Темнота надвигалась резкими толчками, превращая зеленоватую тину в мраморно-серое покрывало, окружая меня со всех сторон. Вдалеке среди деревьев замерцали слабые огни фонарей, предсказывая скорое наступление ночи. Я боялась темноты, хотя и она не питала ко мне собой страсти. Приятно знать о взаимных чувствах. Но печально, что здесь нельзя было остаться навсегда - обратиться немой статуей, затеряться среди деревьев, стать никем - куском мрамора без прошлого и будущего. Вне времени.
Я поднялась на ноги, почувствовав, как сумка оттягивает плечо. Книга, та, что понадобилась
Марку. То, с чего все и началось. Моя рука нащупала шероховатую обложку, неужели этот дневник имел какую-то ценность. Что если именно из-за него меня пытались убить? Сотня тонких страниц в кожаном переплете? Я повертела свою находку в руках, пытаясь сломать крошечный замок, но тот оказался крепче, чем выглядел на первый взгляд. Мое внимание привлек уголок листа, выбивающийся из общего числа, и слегка темнее остальных. Мне с трудом удалось подцепить его ногтем, и он плавно выскользнул из книги. Я хмыкнула, радуясь своей ловкости, и развернула пожелтевшую бумагу, на ощупь оказавшуюся плотной и мягкой, как кожа. Страница, вырванная откуда-то самым варварским способом, была исписана мелким непонятным почерком, скорее напоминающим кардиограмму, чем предложения. Мне пришлось подавить разочарованный вздох, когда ни одна буква не сложилась ни в одно знакомое слово.
Черт. Я свернула бумагу и попыталась вернуть ее в дневник, но она никак не хотела возвращаться на прежнее место, выделяясь неровными краями. Ну и пусть, сегодня мне было особенно безразлично, что на это скажет Марк.
Быстрым шагом пресекая постепенно вымирающие улицы, окрасившиеся в желто-оранжевые тона, я думала о том, что больше не желаю терпеть его присутствия в своей квартире. Страх перед незнакомцем испарился, не оставив после себя ни единой назойливой нотки, сегодняшний день поставил финальную точку в моем бесконечном терпении Матери Терезы.