Фея придёт под новый год
Шрифт:
Я чуть не наступила на мальчика — он сидел на разложенной на полу постели, поджав ноги и сгорбившись, словно старик. Он даже не поднял голову, чтобы посмотреть на меня.
— Что же ты не отвечаешь? — спросила я ласково, хотя мне стало жутко и от молчания Логана, и от его обреченного вида.
Что такого должен был натворить маленький мальчишка, если он так переживает?
Встав возле постели на колени, я поставила рядом поднос, взяла чашку с кашей и ложку, и протянула Логану.
Я была почти уверена, что он откажется есть, но мальчик схватил чашку с такой жадностью, что часть
— Когда тебе разрешат спуститься, — продолжала я, — приходи в кухню, расскажу тебе сказку, как храбрый мальчик победил троллей…
— Он не спустится, — услышала я пронзительный голосок Черити.
Оглянувшись, я увидела и её саму — девочка тоже поднялась на чердак и теперь стояла на расстоянии шагов пяти от нас с Логаном, заложив руки за спину и посматривая на нас сверху вниз. Она по-прежнему была в ночной рубашке, с неприбранными локонами, и походила на рождественского ангелочка, каких делают из марципана.
— Логану не разрешают спускаться, — повторила она и улыбнулась — холодно, почти с ненавистью.
Было странно видеть подобную гримасу на милом детском личике. И я невольно положила руку Логану на плечо, словно пытаясь его защитить.
— Тётя говорит, что он будет сидеть здесь до самой смерти, — продолжала болтать вздор девчонка, — а если попробует сбежать или станет шуметь — придут чердачные тролли и съедят его. Даже косточек не оставят.
Пустая чашка вывалилась из рук Логана, и я поспешила сделать Черити внушение, приобняв малыша, который снова затрясся, как осиновый лист.
— Тролли не трогают тех, кто хорошо ест, — сказала я, поглаживая Логана по вихрастой голове. — Логан съел свою порцию, и теперь ему ничего не страшно. А как пообедала ты, Черити?
Девочка явно смешалась, но тут же выпятила подбородок:
— При чем тут это? — произнесла она мрачно и усмехнулась совсем не по-детски. — Чердачные тролли приходят за преступниками…
— Но Логан не преступник, — возразила я.
— …за убийцами, — закончила фразу Черити, и уже не только Логан, но и я вздрогнула.
— Но Логан — не убийца, — я постаралась говорить твердо, убеждая себя, что Черити — всего лишь болтушка, и она знать не знает о моем прошлом.
— Убийца, — легко ответила девочка и почесала мочку уха, сразу же превратившись в милую куколку, как и соответствовало ее возрасту. — Его обязательно сожрут тролли, потому что он убил мою маму.
После этих слов Логан вывернулся из-под моей руки и рухнул лицом в подушку, зажимая уши. Черити смотрела на него безо всякого выражения, но что-то мне подсказывало, что она была довольна тем, какое впечатление произвели её слова.
— Не надо обвинять его, — я растерялась, потому что это было ужасно — наблюдать такую злобность, такую мстительность в хорошенькой маленькой девочку.
Да ещё злость к кому — к собственному брату!
— Логан ни в чем не виноват, — произнесла я,
— А тебе пора готовить ужин, Лилибет, — скорчила она рожицу. — Только я всё равно не стану есть эту гадость. И никто не станет. И тебя выгонят отсюда, — она помолчала и добавила: — Так Ванесса сказала.
— Ты права, мне пора заняться ужином, — я погладила Логана по голове. — Вечером снова зайду проведать тебя, малыш. Не грусти и не бойся. Чердачные тролли тебя не тронут, обещаю.
Жалкие слова утешения, но я не знала, как ещё приободрить малыша. Мне казалось, что лучшим лекарством от детской грусти могут быть только игрушки и сладости. Но ни того, ни другого у меня не было, а вечером всех ждала гороховая похлебка и…
Гороховая похлебка. Её никогда не подавали в доме графа Слейтера. Горох — пища для бедняков и работяг. Еда, недостаточно утонченная для аристократов. А вот моя мама часто готовила гороховый суп. И гороховую кашу. И когда нам хотелось сладкого…
— Идём, Черити, — сказала я, поднимаясь. — Если ты уже выздоровела, то надень платье и прибери волосы.
— Я больна, — она презрительно скривила губы.
— Тогда тебе лучше лечь в постель. Иначе госпожа Бонита подумает, что ты пыталась её обмануть.
Упоминание о строгой тёте подействовало, и Черити исчезла, будто её ветром сдуло.
— До вечера, Логан, — сказала я и с тяжелым сердцем покинула тёмный и промозглый чердак.
В кухне я подкинула в очаг дров и застыла, глядя в огонь. Какой-то неправильный дом. Дети здесь не похожи на детей, тётушка, которой полагается баловать малышей, больше напоминает надсмотрщика, а отец… Отец — преступник. И рискует не только своим состоянием, но и благополучием семьи. И всё ради чего? Ради собственного удовольствия. Чтобы пощекотать нервишки. Заплатил триста солидов за контрабандный товар… Лучше бы купил жирной рыбы и постных сладостей детям. И шёлковые юбочки дочерям. Но ведь это — совсем не моё дело…
Я перемыла посуду, оставшуюся от обеда, пообедала сама, поджарив на огне пару ломтиков хлеба и заварив чай из запасов Джоджо. Теперь мечтой казались даже перловая каша со «Звезды морей» и пудинг из трактира мамаши Пуляр.
Накинув пальто, я взяла ведро с грязной водой и отправилась на задний двор, чтобы вылить её. Снег всё падал, и теперь город походил на сказочную зимнюю деревню с картинки, только море по-прежнему грозно билось в берег, слизывая со скал белые полоски снега — как сладкоежка рассыпанную сахарную пудру.
Когда я шла обратно с пустым ведром, что-то тяжелое и мягкое свалилось мне прямо на голову, сбив чепец. Что-то тяжелое, мягкое и… мурчащее. Острые коготочки царапали по воротнику пальто, и я засмеялась, схватив в охапку мою старую знакомицу — рыжую кошку.
— Ты меня преследуешь? А вот зря, — сказала я ей, щёлкнув по розовому лоснящемуся носику. — Если я позаботилась о тебе один раз, это не значит, что хочу становиться твоей хозяйкой. И что теперь прикажешь с тобой делать?
Естественно, она мне не ответила, зато заскребла лапками, пытаясь залезть ко мне за пазуху.