Фея Желаний

Гаврилова Анна Сергеевна

Глаза я смогла открыть ближе к десяти утра, и в голову сразу полезли непрошенные картинки. Первым вспомнился Грэм, мирно уснувший в собственном кресле, а потом… чарка и конфискат.

Про вещи, изъятые у преступников, кто-нибудь точно вспомнит, ведь существуют документы о передаче, а фейский предмет, найденный в каком-то ручье… Вот тут прям неудобно получилось.

Я ведь даже аванс ему не отнесла!

Совесть встрепенулась, поворочалась и буркнула, что грызть меня-хорошую не станет. А я решила, что чуть позже, когда появится благоприятная возможность,

подсуну Эйнардсу эти пятьдесят тысяч и всё.

С этой мыслью я соскребла себя с кровати, спустилась на первый этаж, сварила кофе. После нескольких обжигающих глотков, когда глаза, наконец, открылись, отправилась к сейфу. Стоило приоткрыть толстую металлическую створку, как пространство наполнилось отборной бранью…

Шкатулка, украшенная замысловатой эмалью, ругалась даже заковыристее, чем я.

Габи вещала о степени моего скудоумия, и с её слов я получалась совсем уж конченой.

— Ты что натворила, коза малолетняя?! — Одна из самых приличных фраз, на которой я подавилась. Кто малолетняя? Я?

Подруга завелась не на шутку — она сразу поняла что к чему, и уж с её-то памятью ничего не случилось. Ведь волшебство забвения было рассчитано на живых существ, более того на людей, а Габи вообще-то предмет.

— Неблагодарная! — верещала шкатулка. — Этот стражник к тебе со всем сердцем, а ты!

Я ретировалась на кухню, потому что не собиралась оправдываться.

— Амирин, а ну стой! — возопила Габи гневно.

Ой нет.

Примерно через час шкатулка перестала орать, и мы перешли к нормальному диалогу.

Я сидела на кухне, ела яичницу с чесночными гренками, а шкатулка стояла на столе, напротив тарелки, и печально вздыхала:

— Ами, девочка моя, что ж это такое? Когда ж это кончится? Сколько можно отваживать женихов?

Ну, объективно, отваживала я только одного, Грэма. Остальные претенденты сбегали сами и гораздо раньше.

— Неужели тебе не надоело быть одинокой, Ами?

— Я не одинокая, а свободная, — ответила с улыбкой.

— У-у-у! — протянула шкатулка сокрушённо, и всё-таки завела лекцию о необходимости сильного плеча, близких душевных отношений и банального физиологического секса.

Про последнее с появлением Эйнардса я тоже думала часто, и мысль насчёт юного парня, похожего на фея, никуда не делась.

Впрочем, нет. Не нужно худеньких и хрупких, лучше заведу кого-нибудь шкафообразного. Чтобы руки во, плечи во, и всё остальное тоже ого-го как.

Но не сейчас. Вот с делами разберусь…

Я допила кофе, подхватила и прижала Габи к груди, а потом сказала:

— Уйду на несколько часов. Нужно кое-что сделать. Хочу, наконец, разобраться с одной проблемой.

— Что за проблема? — выдала шкатулка ворчливо. И тут же догадалась: — Наура?

Я кивнула.

Сестра Тевлогия — запуганная, зажатая, привыкшая «не выносить сор из избы» и одновременно очень гордая. Но я найду к ней подход!

Деньги не проблема, я могу снять для Науры с Тими жильё, назначить временное содержание, а там что-нибудь придумаем. Самое

сложное — убедить упрямицу принять помощь. Она слишком боится Тевлогия, чтобы перечить.

Эх, если б её можно было просто заколдовать!

Отставив Габи на стол, я накинула лёгкий плащ и отправилась знакомым маршрутом. Солнце светило ярко, птицы пели, прохожие улыбались… А я сжимала кулаки и готовилась к бою. Нужно закрыть этот вопрос. Решить проблему с Наурой раз и навсегда!

Глава 42

Я была готова драться, но лезть на рожон всё-таки не хотела. Именно поэтому, подходя к дому Тевлогия, накинула на голову капюшон и начала непроизвольно жаться к стене.

Чем ближе к нужному крыльцу, тем сильнее колотилось сердце, но решимость моя только крепла! А потом произошло неожиданное — дверь распахнулась, да так, что ударилась о стену и едва не раскололась. На крыльцо выпрыгнул Тевлогий, и мне стало нехорошо.

Я не чувствительная. В первое время после переезда к людям аж голова кружилась от посторонних эмоций, но со временем эффект сгладился. Меня не задевала чужая злость, или другие сильные чувства, но здесь и сейчас аж мурашки побежали, а к горлу подкатила тошнота.

Тевлогий… он был ужасен. Перекошенное лицо — это полбеды. Его чувства, вот от чего кровь холодела! Я застыла с занесённой для следующего шага ногой, но быстро опомнилась, и… трусливо натянула капюшон пониже.

Возникло ощущение, что если святой отец заметит, то убьёт. Просто убьёт, невзирая на белый день и достаточное количество свидетелей вокруг.

Но обошлось. Несколько долгих секунд служитель стоял на крыльце, потом взял себя в руки и, захлопнув дверь, сбежал по ступеням. Он развернулся и пошёл в противоположную моему стоянию сторону. Я облегчённо выдохнула и едва не осела на тротуар.

И тут же услышала:

— Вам нехорошо?

Голос был женским, но я всё равно вздрогнула. Повернулась, чтобы обнаружить упитанную розовощёкую горожанку.

Я видела её несколько раз, это соседка Тевлогия и Науры. Может привлечь женщину на свою сторону? Или она тоже из тех, кто верит, будто Тевлогий сама доброта?

— Да, немного, — выдохнула я. — Но уже лучше. В последнее время бывает, что голова кружится.

На меня посмотрели с сочувствием и взяли за локоть.

— Пойдёмте. Я помогу.

Женщина проводила к ближайшему крыльцу и усадила на ступеньку, а я непроизвольно посмотрела вслед Тевлогию, который уже превратился в тёмную далёкую фигуру.

— Тоже заметили? — спросила дама неожиданно. — Он сегодня… ух! Зло-о-ой.

Она поёжилась, хватаясь за плечи, а я посмотрела с непониманием. Тут точно было что-то не так, и я спросила в лоб:

— Что произошло?

— Оу! — воскликнула женщина. Миг, она напомнила мою Полли, даже щёки вспыхнули точно так же. — У нас вчера такое было… Я соседка, живу во-он в том доме, ровно напротив них. Так вот, вчера у святого отца сестру увели.