Фейерверки смерти
Шрифт:
Не душные расслабленные дни догорающего лета, не промозглая мутно-стеклянная сырость первых по-настоящему осенних дней, тускло наполненных дождем, — а именно золотая осень.
Свиридов вспомнил, что незадолго до своего попадания в больницу (тогда еще водились деньги) брат Илья порекомендовал посетить недавно открывшийся супермаркет неподалеку от его квартиры под названием "Айсберг".
Супермаркет принадлежал некоему Ивану Германовичу Бергу, с которым, как похвалялся Свиридов-младший, он водил личное знакомство.
Впрочем, по всей видимости,
Владимир окинул взглядом новое здание супермаркета, примыкающее к торцу внушительного десятиэтажного дома, и потянул на себя массивную белую дверь, открывшуюся с неожиданной легкостью.
На самом входе Владимир чуть задержался, опустив руку в карман, он нащупал несколько мелких монет, в сумме едва ли составляющих больше пяти-шести рублей. "Впору на паперть выходить, — подумал Владимир. — Скажем, к Воздвиженскому собору, где так благочинно отправляет культ пресвятой отец Велимир".
— Погоди, не закрывай дверь, — внезапно услышал он за спиной смутно знакомый голос.
Свиридов обернулся.
К нему от новенького "Ниссана" направлялся не кто иной, как Леша Тихонов по прозвищу Буча. Этот продукт отечественного модельного бизнеса работал с Илюхой, младшим братом Свиридова, в одном и том же агентстве "Сапфо", и, если судить по личному автотранспорту, которым пользовался Тихонов, дела его шли куда лучше, чем у многострадального младшего брата Владимира, который в данный момент благодушествовал в отделении микрохирургии Первой горбольницы.
Впрочем, Тихонов всегда был весьма оборотистым молодым человеком и, если уж на то пошло, и без модельного бизнеса чувствовал себя в клокочущем вареве нынешней российской жизни как рыба в воде.
Впервые Владимир столкнулся с Бучей еще до того, как Илья свел с ним знакомство, поступив на работу в одно и то же модельное агентство. Он был на компьютерной выставке в Москве. В Сокольниках. Тихонов прохаживался там с видом знатока и знакомился с образцами новейших японско-американских компьютерных технологий. Крутил в руках замысловатые достижения "ноу-хау", а потом рассказал гиду-немцу старый замшелый анекдот, которого тот, судя по всему, не понял:
— Значит, идет примерно такая же вот выставка японской электроники будущего. Японец зажимает что-то в кулаке и спрашивает:
"Сто у меня в руке? Сто у меня в руке?"
Русский говорит — типа шутит:
"Телевизор, е-мое!"
"Правильно, русский-сан1 А сколько стук?"
Свиридов, рассматривающий в тот момент как раз миниатюрный плоский монитор, не выдержал и рассмеялся — уж больно артистично был рассказан этот, в сущности, и не очень смешной, старый анекдот.
Оказалось, что Тихонов тоже житель Саратова и что он даже знает модельное агентство, в котором работает Илья Свиридов, брат Владимира.
Еще бы — такой любитель женского пола.
В тот же день они зависли в каком-то ночном клубе и учинили маленькое безобразие,
В Саратов они вернулись на одном самолете.
А потом получилось так, что Владимир вынужден был подыскивать своему новому другу и собутыльнику работу. Прежде тот работал в одном из довольно крупных коммерческих банков.
А уволили его оттуда вот за что.
Являясь завзятым компьютерным наркоманом, безнадежно подсевшим на иглу виртуальной реальности, в свободное от работы время — да и на рабочем месте, чего уж там греха таить! — он бесконечно лазил по Интернету, время от времени забредая туда, куда влезать вообще-то опасно для здоровья.
А именно — в защищенные прихотливыми кодами доступа базы данных различных властных структур. Тихонов воровал оттуда информацию, а иногда и вводил чрезвычайно неприятные вирусы, выводившие из строя целые системы.
Естественно, восторга это ни у кого не вызывало, и потому зловредному хакеру могло сильно нагореть. Но он был хакером настолько высокого класса, что до определенного момента ему все благополучно сходило с рук.
А потом его засекли на какой-то весьма невинной операции и с треском выперли из банка.
Хорошо еще, что не впаяли срок. Впрочем, наказание было и без того очень значительным: лишившись всех доходов от банка, Тихонов не смог оплачивать свою роскошную квартиру, которую он снимал в самом центре города, и вынужден был вернуться на историческую родину — на окраину Ленинского района, где жила его бабушка-пенсионерка.
Необходимость "возвращения на родину" привела Алексея в бешенство. Свиридов и Фокин успокаивали его как могли. Афанасий даже пообещал пристроить того дьячком в храм, но ответом ему была только новая порция нечленораздельных ругательств, расползшихся в аморфное вязкое бормотание уязвленного в самых светлых чувствах Тихонова.
А дело было в следующем.
Бабушка Алексея, в целом весьма милая и почтенная старушка — божий одуванчик, имела одну слабость: она очень любила выращивать растения дома. Лишенная доступа к загородным посевным угодьям, эта пожилая дама устроила в своем небольшом домике филиал ботанического музея.
Чего тут только не было. Одно перечисление видов и сортов представленной в ее доме флоры заняло бы не менее чем пять-шесть страниц.
А Леша Тихонов был страшным аллергиком и терпеть не мог этих растительных фимиамов.
В самом деле, выращивание разнообразных растений, начиная от помидорной рассады и заканчивая финиковой пальмой в кадке, — доступно далеко не каждому.
Но Тихонов был вынужден переселиться.
…Конечно, все эти старческие причуды максимально осложняли несчастному его и без того веселое существование, потому что буквально весь дом его зеленел листвой, переливался плодами всех цветов радуги и ершился шипами, и даже возле его компьютера торчал какой-то мерзкий отросток, который его милая бабушка благоговейно именовала каким-то совершенно непроизносимым латинским словом.