Фиалка под снегом
Шрифт:
Ирина робко пошевелилась:
– Это все, что вы хотели… Больше я действительно ничего не знаю.
Павел встрепенулся, отгоняя от себя горестные мысли:
– Да, спасибо, вы свободны. Дайте ваш пропуск. А вот моя визитка. Если что-то вспомните, прошу вас – позвоните.
Ирина кивнула, бросила визитку в сумочку, торопливо попрощалась и вышла, а друзья несколько минут сидели молча. Гасла последняя надежда на быстрое раскрытие преступления.
Часть 3
Глава 1
Катя
– Вроде бы мы с Павлом нащупали ниточку, – пожаловался он жене. – Да и что толку? Вячеслава этого пресловутого и мы ищем в Приреченске, и наши коллеги в Приморске. Результат нулевой. Валера Костиков – это приморский майор – опрашивал друзей Перепелюшкина, известных коллекционеров, но они не видели и не слышали о Ладожском и неком Вячеславе и на той фотографии, естественно, никого, кроме самого Перепелюшкина, не признали. В общем, мы опять в тупике. Что делать – ума не приложу.
Зорина, как могла, успокоила мужа, он едва притронулся к ужину (не захотел и любимые голубцы), супруги легли спать, а ни свет ни заря Костя уже умчался, не дождавшись завтрака. Дело снова застопорилось. Журналистка, понимая настроение мужа, тоже отправилась на работу печальная. В дверь постучали, и журналистка вздрогнула.
– Можно пройти, Катюша? – спросил Лев Иванович. Женщина кивнула.
– Извини мою навязчивость, – начал Чебриков.
Зорина развела руками:
– Ничем не могу порадовать.
– Совсем? – изумился мужчина.
– Да. Представьте.
Лев Иванович сделал шаг к двери:
– Я, пожалуй, пойду. Ты раздражена, девочка. Я, наверное, как всегда, не вовремя.
– Ни в коем случае, Лев Иванович, – возразила журналистка. – Вы единственный, кто сможет поднять мне настроение.
Журналист улыбнулся и сел на стул:
– Что случилось?
– Не спрашивайте, – ушла Катя от ответа. – Лучше я вам задам несколько вопросов.
Он наклонил голову:
– Задавай.
– Если ваш брат рассказывал вам о Ладожском, то, возможно, информировал и о других знакомых, – проговорила Зорина.
Чебриков щелкнул пальцами:
– Я же сказал тебе: он не посвящал меня в свои дела и не знакомил с друзьями. Фамилия Ладожского выплыла совершенно случайно. Ну вот таким он был, мой Сережка, всегда в себе, – воспоминания о брате причиняли ему боль, и он, казалось делал усилия, чтобы сдержать слезы. – Даже в детстве не делился ничем ни со мной, ни с матерью и свои проблемы решал сам.
– Возможно, случайно вы слышали о его иногородних товарищах, – не сдавалась Катя. Лев Иванович вскинул брови:
– Иногородних? Откуда? Из Парижа?
Зорина еле сдержалась, чтобы не назвать город Приморск, и прикусила язык. Как жене полицейского ей было хорошо известно: порой проговариваются люди, которым ты доверяешь, как себе. В жизни такие случаи бывали сплошь
– Тайна следствия, да? Но я же неразговорчивый. Так какой город тебя интересует?
– Допустим, курортный.
Лев Иванович кивнул:
– Понял. К сожалению, ничего ответить не могу. В памяти ничего не всплыло, – он скривил губы. – Видишь ли, Сережка на курорты не ездил и ни о каких городах у моря не говорил.
– А не увлекались его друзья, скажем, антиквариатом?
Изумлению Чебрикова, казалось, не было предела.
– Ну ты хватила, девочка. Мой брат был простым и честным бухгалтером. Так что на какие, спрашивается, шиши это все приобретать? Ей-богу, коллекционеры бы с ним не общались. В их компанию он бы никогда не вписался.
Журналистка вздохнула:
– На нет и суда нет.
Лев Иванович поднялся со стула.
– Вот как бывает, деточка. Разбередил сегодня раны своими воспоминаниями, а ничего ценного для тебя не вспомнил. Ты уж извини меня. В который раз тебе досаждаю.
Катя поправила белокурую прядь волос, упавшую на глаза:
– Вы мне не досаждаете, Лев Иванович, и зарубите это себе на носу.
Пожилой мужчина, согнувшись, пошел к двери:
– Ты слишком добра ко мне, Катюша. Будь здорова.
– Всего наилучшего. Заходите.
Дождавшись, пока в коридоре стихнут шаги, она села за компьютер. Тонкие пальцы забарабанили по клавиатуре. «Что ни говори, а Лев Иванович обладает поразительной способностью поднимать настроение, – подумала журналистка. – Вроде мы с ним и беседовали всего ничего… Потрясающий человек». Она поймала мысль, и нужные слова стали сами складываться в предложения. Через пятнадцать минут статья была готова. Зорина распечатала ее на принтере и еще раз пробежала глазами. Теперь статью нужно отнести к Пенкину, который сам просматривал все материалы для очередного номера газеты.
– Вроде неплохо получилось, – похвалила себя Зорина и усмехнулась. – Сам себя не похвалишь – ходишь как оплеванный.
Она бросила взгляд в зеркало и осталась довольна собой. Светлые волосы тщательно уложены в прическу, длинные ресницы чуть подкрашены, голубые глаза блестят. Молодость – сама по себе красота, как говорил главный редактор, и с ним никто не спорил.
Помахав отражению рукой, Катя открыла дверь, вышла в коридор и неторопливо поднялась на второй этаж, где находился кабинет главного редактора. Из приоткрытых дверей других кабинетов до нее доносились сдержанный смех, стук по клавиатуре и звяканье ложек в стаканах, приглушенный разговор. Как обычно, редакция, напоминавшая огромный улей с трудолюбивыми пчелами, жила своей жизнью. У кабинета Пенкина Зорина замедлила шаги и прислушалась. Громкий голос шефа возвестил о том, что Анатолий Сергеевич с кем-то разговаривает. Журналистка зашла в приемную и подмигнула секретарю Рите. Та кивнула в ответ, не отрывая взгляда от монитора.