Фиалки для ведьмы
Шрифт:
Но на этом сюрпризы не кончились, и очередной, к сожалению, тоже не слишком обрадовал: все три ниши были пусты. Если в двух пылились остатки деревянных шкатулок, то третья была абсолютно пуста: шкатулка вместе с драгоценностями исчезла.
Не раздумывая, друзья бросились в погоню по подземелью, надеясь, что им удастся догнать девочку, которая, очевидно, внезапно лишилась рассудка. Они так торопились, что не заметили сдвинутой каменной плиты в правой стене. В образовавшуюся щель из темного проема тянуло холодом.
Анна чувствовала, что события вышли из-под
Анну била нервная дрожь всю дорогу до Бостона, и Макс волновался за нее едва ли не больше, чем за малыша: настолько бледной она выглядела. Оказавшись в клинике, оба бросились в палату к мальчику, отбиваясь от медсестры, которая держа в каждой руке по халату, мчалась за ними по коридору и пыталась что-то сказать. В выходной день служебное отделение клиники пустовало, и скрип резиновых тапочек преследующей их медсестры гулко разносился по коридору. От этого звука у Анны заломило зубы. Она обрадовалась, едва завидев дверь в палату Ника, и распахнула ее, торопясь прижать мальчика к груди.
Макс не отрываясь, смотрел на Анну и вдруг увидел, как она начала сползать по стене. Он едва успел подхватить ее обмякшее тело: палата была пуста. На аккуратно застеленной кровати сиротливо лежал Анин подарок – голубой медвежонок.
Догнавшая их наконец медсестра принялась успокаивать Анну, растерянно приговаривая:
– Ну что вы, дорогая, ну что вы! С вашим мальчиком все в порядке! Его забрала родная тетя…
– Как вы могли отдать его ей? – завизжала Анна. Макс сжал ее плечи, пытаясь как-то успокоить.
– А что? Ведь она его родственница? Разве не так? Миссис Клэрксон так много сделала для его выздоровления. Вы не вправе осуждать ее, – пролепетала медсестра, пытаясь оправдаться.
– Она сказала, куда повезет ребенка? – спросил Макс сквозь зубы. Волнение Анны передалось и ему. Анна не была истеричкой, и, если она так испугались, значит, на то были причины.
– Нет. Не сказала, – растерялась медсестра, заливаясь краской. Потом спохватилась и сунула руку в карман халата. – Как же я могла забыть! Она оставила вам записку! Вот! – И она протянула сложенный вчетверо листок бумаги. Анна выхватила его, развернула, чуть не порвав, и впилась взглядом в несколько строк, написанных аккуратным ученическим почерком. Прочитав их, она тихо застонала.
Макс гнал машину, глядя прямо перед собой на дорогу и нарушая все мыслимые правила. О полиции не могло идти и речи. Теперь, когда малыш Ники в руках этих чудовищ, им приходится рассчитывать только на свои силы. Даже не на свои. Макс покосился на Анну. Она сидела неестественно прямо на соседнем сиденье,
Весь вечер они просидели на кухне, почти не разговаривая. Анна много курила и молчала. Когда минутная стрелка часов перешла на последнюю четверть, она поднялась. В руках она держала свою сумку, в которой лежали крест и четыре рубина. Так и не произнеся ни единого слова, девушка обвела друзей ласковым взглядом, словно не надеялась увидеть их снова, и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Нурия не выдержала и разрыдалась. Вангелис молча погладил ее по плечу. Макс стоял возле окна, не замечая, как пепел от горящей сигареты, падает ему на брюки.
Анна не торопилась, шагая по темной улице: она знала, что придет вовремя. У ворот музея остановилась и глубоко вздохнула, потом повернулась и посмотрела на мрачно возвышающееся перед ней здание музея. Даже отсюда она видела, как в окнах мелькают тени – сотни, может быть, тысячи теней. До боли в суставах стиснув железные прутья калитки, она уперлась в них лбом, ощущая, как ледяной холод проникает ей в мозг. Губы пересохли и покрылись трещинками, из которых сочилась кровь. Ждать было нельзя, время настало, и она, высоко подняв голову, пошла по дорожке прямо к распахнутым настежь дверям.
Как только она переступила порог, дверь за ней захлопнулась. Анна усмехнулась – старый фокус. Этого слишком мало, чтобы напугать ее, но она знала, что напугаться еще успеет, и двинулась дальше, стараясь не смотреть по сторонам.
Они были там, как она и предполагала: толпились вокруг Черного Трона. Их было много. Анна видела под низко опущенными капюшонами горящие ненавистью глаза, видела протянутые к ней руки с неестественно длинными ногтями, так и норовящие схватить и оцарапать, но почему-то скользящие мимо. Анна сделала еще несколько шагов и остановилась в нише, прямо напротив Трона. Рядом с ним высился деревянный крест, найденный ими в пещере. Разумеется, он был перевернут. Анна не сомневалась, что перед ней – Истинный Крест.
Кольцо кривляющихся вокруг ведьм все сжималось. Она видела лица, которые встречала на улицах города. Некоторые были настолько благообразными, что догадаться о том, кто именно эти женщины, было невозможно, даже обладая богатым воображением. Школьницы, матери семейств, порядочные жены и даже дети. Господи, сколько же их! Но самое страшное было не в этих продавшихся дьяволу горожанках. Позади них клубились тени. Их было гораздо больше, чем живых. Они были одеты в одежду разных эпох; одни как бы стояли на земле, другие парили в воздухе. Анна с трудом выносила направленные на нее пустые глазницы призраков, из которых струился леденящий душу свет. Обливаясь потом, она до боли стискивала пальцы, чтобы не выдать страх. Выдержать эту пытку ей помогало то, что она отчаянно искала в толпе своего ребенка. И не находила…