Фиалки в марте
Шрифт:
— Расс, ко мне!
Я обернулась. В тот же миг огромный неуклюжий золотистый ретривер налетел на меня с мощью защитника из национальной футбольной лиги, сбил с ног и облизал. Я охнула, вытирая лицо.
— Простите, ради бога! — воскликнул Джек. — Выскочил из задней двери… Надеюсь, вы не сильно испугались? Вообще-то, он безобидный.
— Ничего страшного, — улыбнулась я, отряхивая песок со штанов, потом потрепала пса по голове. — Ты, должно быть, Расс? Приятно познакомиться. А меня зовут Эмили.
Я перевела взгляд на Джека.
— Вот, возвращаюсь к Би.
Джек пристегнул поводок
— Больше никаких фокусов, парень, — сказал он. — Я вас провожу, мы гуляем.
Минуту или две мы шли молча. Мне вполне хватало шороха песка под нашими ботинками. Наконец Джек произнес:
— Так вы живете в Вашингтоне?
— Нет, в Нью-Йорке.
Он кивнул.
— Ни разу там не был.
— Вы шутите? Никогда не были в Нью-Йорке?
— А что мне там делать? — Джек пожал плечами. — Я всю жизнь живу здесь, никогда не хотел уехать.
Я кивнула, глядя на простирающийся перед нами берег.
— Понимаю. На острове начинаешь задумываться, зачем вообще надо было уезжать. Сейчас я совсем не скучаю по Нью-Йорку.
— Так что привело вас сюда в марте?
«Разве я не сказала, что приехала навестить тетю? По-моему, вполне достаточно». Мне не хотелось объяснять, что я бегу от своего прошлого, хотя в какой-то мере так оно и было, или что я переосмысливаю будущее, или, боже упаси, что я недавно развелась. Я глубоко вздохнула.
— Собираю материал для следующей книги.
— О, так вы писательница?
— Да.
Я судорожно сглотнула, ненавидя себя за самодовольный тон. «О чем это я, какой материал?» Обычная история — всегда чувствую себя уязвимой, когда речь заходит о моей писательской карьере.
— Ух ты! А что вы пишете?
Пришлось сказать о «Призвании Али Ларсон», и Джек внезапно остановился.
— Не может быть! По этой книге еще кино сняли, да?
Я кивнула, решив, что пора менять тему.
— А вы чем занимаетесь?
— Я художник. Рисую картины.
От удивления я широко распахнула глаза.
— Ого! Вот бы посмотреть на ваши работы!
В ту же секунду мои щеки запылали от смущения. «До чего же неловко! Неужели я совсем разучилась общаться с мужчинами?»
Джек ничего не ответил, лишь улыбнулся и поддел ногой полузасыпанную песком корягу.
— Впечатляет, да? — спросил он, показывая на груды вынесенного морем мусора. — Похоже, ночью сильно штормило.
Я люблю побережье после шторма. Когда мне было тринадцать, море выбросило на этот самый берег инкассаторскую сумку с тремястами девятнадцатью долларами — я лично пересчитала все банкноты! — и пистолет, который, судя по его виду, долго пробыл в воде. Би вызвала полицейских, и они установили связь между находкой и неудачным ограблением семнадцатилетней давности. Подумать только, семнадцатилетней!.. Залив Пьюджет-Саунд напоминает машину времени: прячет предметы, а потом, когда сочтет нужным, выплевывает их на берег.
— Так вы всю жизнь живете на этом острове? Наверняка вы знакомы с моей тетей.
Джек кивнул.
— Можно и так сказать.
До дома Би оставалось несколько шагов.
— Хотите зайти? Поздороваетесь с Би.
Он замешкался, словно что-то вспомнил, прищурился и с опаской взглянул на окна.
— Пожалуй, не стоит.
Я закусила губу.
— Ну
Ничего не поделаешь, сказала я себе, направляясь к задней двери. Только вот почему он так смутился? Через пару секунд с берега донесся голос Джека:
— Эмили, подождите!
Я оглянулась.
— Простите, давно не практиковался. — Он убрал с глаз волосы, но непослушная темная прядь тут же упала обратно. — Я подумал, может, вы согласитесь со мной поужинать? В субботу у меня дома, в семь часов?
Потребовалось какое-то время, прежде чем я смогла собраться с мыслями и ответить.
— С удовольствием.
— До скорой встречи, Эмили! — широко улыбнулся Джек.
Би наблюдала за нами из окна, но когда я вошла в дом, она уже сидела на диване.
— Вижу, ты познакомилась с Джеком, — заметила она, не отводя глаз от кроссворда.
— Да, встретила его у Генри.
— У Генри? — Би подняла взгляд. — А что ты там делала?
Я пожала плечами.
— Пошла утром гулять и столкнулась с ним на берегу. Он пригласил меня на кофе.
Би, похоже, встревожилась.
— В чем дело? — спросила я.
Положив карандаш, она посмотрела на меня и уклончиво ответила:
— Будь осторожна, особенно с Джеком.
— Почему?
— Люди не всегда такие, какими кажутся, — сказала Би, сунув очки для чтения в голубой бархатный футляр, который лежал на столике у стены.
— Что ты имеешь в виду?
Би пропустила вопрос мимо ушей, как только она одна умеет, и вздохнула.
— Смотри-ка, уже половина первого. Мне пора вздремнуть.
Она плеснула себе в чашку хереса, подмигнула.
— Лучшее лекарство. Увидимся ближе к вечеру, детка.
К гадалке не ходи, между Джеком и Би что-то произошло. Ясно по его лицу и по ее голосу.
Я откинулась на спинку дивана и зевнула. Потом, решив тоже немного поспать, дошла до гостевой спальни и устроилась на огромной кровати, застеленной розовым пуховым одеялом с рюшами. Достала роман, который купила в аэропорту, но, с трудом одолев пару глав, бросила книгу на пол. Я не могу спать в украшениях и потому сняла с запястья часы и положила было в тумбочку, как вдруг заметила в глубине ящика какой-то предмет.
Толстая тетрадь-ежедневник, на вид очень старая. Я вытащила ее, провела пальцем по корешку. Потертый ветхий переплет из красного бархата выглядел интригующе. Я потрогала выцветшую ткань и ощутила слабый укол совести. Вдруг это давнишний дневник Би? Вздрогнув, я аккуратно положила тетрадь обратно в ящик, однако не прошло и нескольких секунд, как достала вновь. Не выдержала соблазна. «Взгляну мельком…»
Хрупкие пожелтевшие листы создавали ощущение нетронутости, которое появляется только со временем. Я внимательно изучила первую страницу в поисках разгадки и нашла ее в правом нижнем углу, где наряду с обычными выходными данными красовалась надпись черным шрифтом: «Рукописная тетрадь». Я вдруг вспомнила, что когда-то читала книгу, персонаж которой жил в начале двадцатого века и писал в такой тетради роман. Интересно, что это: черновик романа или личный дневник? Любопытство пересилило чувство вины, и я зачарованно перевернула страницу. «Посмотрю еще одну и положу дневник на место», — решила я.