Фиаско 1941. Трусость или измена?
Шрифт:
Только личное мужество
В отношении Сталина все же разобрались, что представление о его растерянности есть очень сильное преувеличение. В книге И. Пыхалова есть разбор основных версий и обзор источников сведений о состоянии и работе Сталина в первые дни войны [263] . Из него следует, что версия о растерянности Сталина основана на явно недостоверных источниках: воспоминаниях лиц, которые вождя в этот момент не видели, а также на пересказах, что, конечно, всерьез приниматься не может. Раз так, то краеугольный камень выбит. Если Сталин не растерялся, то нельзя говорить, что волна растерянности парализовала государственный аппарат и военное командование. Следовательно, списывать поражение на этот фактор нет никаких оснований.
263
Пыхалов
Что же касается растерянности, которая действительно наблюдалась среди комсостава армии и партработников, среди красноармейцев и населения в первые дни войны, то у нее были вполне объективные причины.
Первое, что нужно отметить, состоит в том, что Германия вплоть до нападения находилась в хороших отношениях с Советским Союзом, действовал пакт о ненападении. Это выражалось в достаточно интенсивной торговле, в перевозках, которые шли через пограничные станции Брест и Перемышль, и в доступной населению и красноармейцам прессе это только подчеркивалось. Мы уже упоминали советскую реакцию на заключение Тройственного соглашения, сообщения и опровержения ТАСС мая – июня 1941 года, и если рассматривать эти сообщения без влияния «послезнания» и без настойчивых попыток «чтения между строк», то можно сказать, что у населения и у красноармейцев не было особых причин считать, что отношения между СССР и Германией в скором времени ухудшатся и будет война. Как мы видели, и советское правительство ждало продолжения переговоров, которые должны были разрешить имеющиеся противоречия и улучшить отношения, и только за три дня до начала войны убедилось в том, что ждать дальше бессмысленно.
Из этого следует, что как такового «угрожаемого периода», то есть времени перед войной, когда отношения ясно и зримо ухудшаются, а население может изменить свою точку зрения и по-новому сориентироваться в международной обстановке, не было. Несмотря на ожидания и предчувствия, война с Германией разразилась внезапно, без видимых к тому предпосылок. Это, конечно, произвело на многих шокирующее воздействие.
Второе, и немаловажное, обстоятельство заключалось в том, что красноармейцы и население тогда оценивали начало войны на основе того, что они знали. Мы сейчас сплошь и рядом включаем «послезнание», и с позиций знания того, что в войне будет Сталинград, Курская дуга и взятие Берлина, часто недоумеваем: мол, а чего было-то впадать в растерянность? Более того, мы настолько высоко ценим свое «послезнание», что на этой почве выросла целая серия книг про «попаданцев», которые из нашего времени попадают в военное время и оказывают влияние на события. Это интересный феномен современного общественного сознания и преломления через него исторических событий, но нужно все же считаться с неоспоримыми фактами. 22 июня 1941 года никто не знал ни о Сталинграде, ни о Курской дуге, ни о, тем более, штурме Берлина.
А что же они знали? Кроме того, что Красная Армия самая могучая и непобедимая, одержавшая победу в Финляндии и Монголии, они знали, что Германия сломила последовательно Польшу, Бельгию и Францию, нанесла тяжелое поражение Великобритании. Сейчас мы это воспринимаем не так, как в 1941 году. В то время Польша была главным вероятным противником Советского Союза, против которой велась в течение многих лет интенсивная подготовка, строились на старой границе укрепленные районы, ловились польские шпионы, велась соответствующая пропаганда. Очень многие красноармейские офицеры принимали участие в советско-польской войне в 1919–1920 годах. Во всех справочниках по приграничным странам, в том числе для РККА, выпущенных до 1939 года, Польша неизменно стоит на первом месте, и при характеристике вооруженных сил западных приграничных государств польской армии уделялось самое большое внимание. Германия в этих справочниках часто даже не упоминается. Польша – наш вероятный противник, вот чему учили Красную Армию в довоенные годы.
И вот этот враг и наиболее вероятный противник в течение 20 лет в считаные недели рушится под напором немецкой армии, а красноармейцы выходят к Западному Бугу и Бресту, к землям, оставленным осенью 1920 года. В плен захватываются целые польские дивизии, среди трофеев – техника и оружие, военные запасы. То, что части Красной Армии в 1941 году располагались на территории бывшей Польши, на землях, некогда захваченных ныне поверженным врагом, а красноармейцы жили в бывших вражеских казармах, тогда воспринималось особенно живо и красочно.
Далее, за такие же считаные недели в 1940 году немцы разгромили британские, французские и бельгийские войска, прижав их к пляжу в Дюнкерке. Пала Франция. С точки зрения нашего «послезнания» это событие малозначительное: пала и пала, «триумфальный марш» немецко-фашистской армии по Европе. Куда там обороне Москвы или Сталинграда! Так это все изображалось в работах по истории Второй мировой войны. Однако в 1940 году для советских граждан это было событие феноменального масштаба. Франция и Великобритания некогда были ядром Антанты, и это слово очень много значило для тех, кто воевал в Гражданскую войну, а таких в Красной Армии в 1941 году было немало. Антанта – ядро интервентов, напавших со всех сторон на Советскую
Потом немецкое наступление в Северной Африке, быстрый захват Балкан, взятие Греции и Крита, нанесение поражения британским войскам, второе за столь короткий срок. Румыния, которая тоже все межвоенные годы считалась вероятным противником Советского Союза, присоединилась к Германии. Это лишь краткий, конспективный обзор международных событий, о которых любой советский гражданин и красноармеец мог узнать из газет и на занятиях по политинформации. Лекции по политинформации были. Летчик 69-го истребительного авиаполка (он дислоцировался в Одессе) Алексей Череватенко вспоминает, что вечером 21 июня 1941 года в полку была лекция полкового комиссара Н.А. Верховца о международном положении. В ней, конечно, с большой тревогой говорилось, что гитлеровцы захватывают страну за страной, что, может быть, и нам придется вступить с ними в бой, что нужно крепить бдительность, дисциплину и оборону, положение тревожное и так далее. Но также упоминался и договор с Германией. Комиссар подытожил: договор с Германией не снимает обязанности укреплять оборону [264] .
264
Череватенко А.Т. Небо Одессы, 1941-й. Одесса: Маяк, 1978.
Какой вывод можно было сделать из этой информации? Только один. Немецкая армия очень сильная, раз она так быстро расправилась с основными противниками Советского Союза. Если мы готовились к обороне от их нападения почти двадцать лет, то Германия сломила их за считаные недели. Это не могло не приводить к размышлениям, пусть даже и не высказываемым, что немецкая армия может оказаться и посильнее Красной Армии. И тут комиссар еще говорит об укреплении обороны.
В подобных условиях очень многие всерьез рассчитывали на длительный мир с Германией, тем более что этот курс подтверждался тем, что писали в газетах. Любые признаки, говорящие за то, что Германия готовит нападение на СССР, безусловно, порождали острую тревогу, а у многих даже страх. Не будем их упрекать в этом, из того, что им было известно, другого вывода нельзя было сделать. Кроме того, в первые дни войны связь была выведена из строя, радиочастоты забиты немецкими радиостанциями, самые свежие газеты были еще предвоенными, и потому войска приграничных округов начали сражаться почти в полном информационном вакууме, не имея ни понимания обстановки, ни каких-то указаний, ни даже общей политинформации.
Потому, когда нападение Германии состоялось, да еще внезапно, конечно же, оно породило и растерянность, и панику, и временное неверие в свои силы. Многих это настроение охватило очень сильно, и не все смогли от него избавиться.
Подавить этот страх и оказать превосходящему врагу самое ожесточенное сопротивление стоило для красноармейцев очень большого душевного напряжения, большого мужества. Красная Армия в 1941 году вовсе еще не была победоносной армией, бьющей врага и черпающей силы в своих успехах. В первые дни войны решение о том, чтобы сражаться, принял каждый солдат и офицер Красной Армии, лично и для себя. Никаких других источников душевных сил, кроме собственного мужества, у них не было, и мы должны это оценить по достоинству.
Было ли предательство?
Растерянность в те дни очень близко граничила с предательством так, что далеко не всегда можно разобрать, где заканчивается растерянность, а где начинается измена и помощь врагу. Лучше всего это показать на примере широко обсуждаемой темы военного заговора в Красной Армии и дела командующего Западным фронтом Д.Г. Павлова, которого обвиняли именно в измене.
По этому поводу также высказывались полярные точки зрения. Высказывалось мнение, что в Красной Армии был заговор, захватывающий высшее командование, и что командующий Западным фронтом Д.Г. Павлов определенно был заговорщиком. Это мнение основывалось на предвоенном процессе над группой высших командиров Красной Армии, которых обвиняли в сговоре с Германией, и на допросах Павлова, которого обвиняли в содействии врагу. На другом полюсе были утверждения, что никакого заговора и в помине не было, а Павлова просто оклеветали, чтобы свалить на него поражение Западного фронта.