Фигляр дьявола

Смит Мюррей

Дэвид понимал, что означает «обойдусь и без похвалы», но это было бы уж слишком грубо.

— Что-нибудь еще?..

Пауза, снова дыхание, снова блеяние овцы и наконец:

— Нет. Это все.

— Спасибо. Вы просто великолепны. И я на самом деле так считаю. Послушайте, я пришлю кого-нибудь за письмом и конвертом. Это будет кто-нибудь, кого вы знаете.

— Тогда присылайте прямо сейчас. Мне еще надо вымыть пол в кухне. Не позволяйте собакам входить в дом мокрыми, они повсюду оставляют свою линялую шерсть.

— Еще

раз спасибо. До свидания.

Джардин положил трубку, посмотрел на сделанные записи и нахмурился. Совершенно ясно, что это ключ к какому-то сложному шифру. Наверное, само шифрованное сообщение придет в Министерство иностранных дел или в его клуб, а может, конечно, и на Тайт-стрит.

Очень странно.

— Хетер… — позвал Джардин, и Хетер появилась в дверях кабинета. — Будь любезна, пошли кого-нибудь за томиком стихов У. Б. Йитса, издательство «Пингвин», библиотечка поэзии, хорошо? И отправь молодого Джереми в мой загородный дом в Уилтшире забрать пакет. Скажи, что он мне нужен срочно. Ему передаст его моя служанка Мэгги.

— Будет сделано, — Хетер улыбнулась и удалилась.

Джардин снова раскрыл папку с оперативными сводками, теперь, после небольшого сна, он мог сосредоточиться на них. Но снова зазвонил телефон, и Дэвид снял трубку.

— Да?

— Звонит миссис Форд, — раздался в трубке голос Хетер.

— Кто?

— Жена капитана Форда.

— Ох, соедини меня.

При звуке голоса Элизабет пульс у него забился учащенно.

— Дэвид?..

— Привет.

— Как дела?

— Все в порядке. Гарри передает тебе, что любит.

— Ты его видел?

— Говорил с ним. Недолго.

— Как он?

— Занят, но счастлив.

— Он как ребенок. Послушай, скажи просто нет, если не хочешь, но как ты насчет позавтракать вместе?

Исключено. Никогда. Нет, нет и нет. Мы должны считать, что между нами ничего не было. Но твой блестящий плоский живот, и язык…

— Черт возьми, почему же нет?

— Я в квартире мамы на Киннертон-стрит, это рядом с Белгрейв-сквер.

— Я знаю Киннертон-стрит.

— Почему бы нам не отведать холодной лососины, как ты на это смотришь? Ты любишь лососину?

— Вместе с твоей мамой?

— Она с отчимом в Нью-Йорке.

Безумие.

— Послушай, Элизабет, а как насчет тарелочки спагетти? Рядом с тобой есть чудесный итальянский ресторанчик, называется «Миммо», лучшего в Лондоне не найти. Я буду там… в час пятнадцать. Мы должны с тобой кое-что прояснить. Хорошо?

Сильный мужчина. Я знаю, ты сможешь сделать это. Дэвид даже зауважал себя. Девушка просто великолепна. Он прекрасно понимал, что ей нравятся такие вот безумные сексуальные встречи. Но только не с ним. Ни в коем случае.

«Нью-Йорк так прекрасен… ночью…

Нью-Йорк никогда не бывает так прекрасен… днем…»

Лейтенант (исполняющий обязанности) отдела по расследованию убийств Эдди Лукко покачивал

головой в такт музыке, доносящейся из пары громадных динамиков, установленных на тротуаре рядом с Таймс-сквер. Парочка «голубеньких» трансвеститов — один в розовой пачке, как у балерины, а другой в крохотном прямом шерстяном платьице, в поясе с резинками и чулках, губы у обоих накрашены яркой губной помадой, как у ведущей шоу «Рокки хоррор», — вихляя бедрами приплясывали под музыку. Было что-то мерзкое в их поведении, да и в том, как полицейский на чалой лошадке проехал мимо, проигнорировал их, а может, даже просто не заметив, настолько обычной была подобная картина в этом районе. Лукко усмехнулся и вывернул руль, чтобы не задеть соседнюю машину.

— Но мы по крайней мере сможем хоть вытащить их и посмотреть… — сказал его напарник Сэм Варгос, сидящий рядом в неприметном «додже-седане».

— Ни в коем случае. Это может быть просто ловушка, Сэм.

Лукко мягко повернул руль, объезжая безногого человека на самодельной деревянной тележке, с усилием катившего вдоль сточной канавы. На груди и спине у него висели картонные плакаты с надписью: «Помогите слепому и глухому ветерану вьетнамской войны», что вызвало кривые усмешки на лицах обоих детективов.

— Теперь сюда…

Лукко бросил взгляд в зеркало заднего вида и расслабился. Стояла теплая ночь, ощущался приход весны. Нэнси предложили стать партнером в ее адвокатской конторе, после того как судья Альмеда прекратил дело против подставленного молодого брокера. А против старого Ходжеса было выдвинуто обвинение в махинациях, и он обратился к адвокатской конторе с просьбой, чтобы его интересы представляла Нэнси.

— А может быть, все-таки… соблазнимся, Эдди? Четыре миллиона тебе, один мне. Я не жадный.

— Не думай, что я не размышлял над этим, дружище.

— Каждую минуту, да?

— Пару раз в день. Но, видишь ли, я хочу жить в этом городе. А у Министерства юстиции совсем отсутствует чувство юмора.

— Можем и потратить несколько долларов, я имею в виду во славу Господа.

Лукко свернул на Бродвей и остановился возле тротуара. Настроенное на полицейскую волну радио в машине слегка потрескивало, монотонным голосом передавая сводку происшествий по городу. Эдди вытащил из кармана бумажник и отсчитал три банкноты.

— Держи.

— О, это моя доля, да? Грандиозно…

— Сэм, никогда не думал, что деньги могут стать между нами.

— Пять миллионов могут стать даже между мной и моим первенцем. Я не шучу, черт побери. С чем тебе?

— С сыром. Без кетчупа.

— А я думал, вы, итальяшки, любите томаты.

— Конечно. Я так тебе и сказал.

Варгос покачал головой, выбрался из автомобиля и захлопнул дверцу, оставив лейтенанта наедине с его мыслями. Прошло две недели с того момента, как Лукко позвонил по оставленному ему Рестрепо номеру телефона и попросил о встрече.