Фиксер

Барнс Дженнифер Линн

— И мы думаем, что этим «чем-то» был яд? — спросил Ашер.

Генри не ответил. Я не знала, решил ли он не разговаривать с Ашером или ему просто было нечего сказать.

— Мы? — наконец переспросила я. Они оба использовали это слово.

Генри ответил на мой вопрос никак не связанной с ним фразой.

— План был плохой, — он был невероятно сосредоточен и напряжен — но я не сразу поняла, на чём именно он сосредоточился. — Если план заключался в том, чтобы убить моего дедушку и усадить Пирса на его место в Верховном Суде, то план был плохой, — он сжал ладони в кулаки, а затем разжал их. Я гадала

о том, заметил ли он, что делает это. — Вы же видели список, который нам дала доктор Кларк, — продолжил он. — Потенциальных номинантов — дюжины. В этом плане будет смысл, только если Пирс будет уверен, что его кандидатуру выдвинут на должность — иначе он не стоит риска.

Ты получишь деньги, когда мою кандидатуру выдвинут на должность.

— А Пирс может быть в этом уверен, — продолжил Генри, — только при условии, что в этом участвует его человек.

В выдвижении кандидатов.

В Белом Доме.

— Айви никому не рассказала, — размышляя вслух, произнесла я. — Ни президенту, ни Первой Леди…

Генри сжал зубы, а затем заставил себя расслабить челюсть.

— Тэсс, ты была права, когда сказала, что мне стоит задуматься о том, кому я могу об этом рассказать. Если есть шанс на то, что во всём этом замешан кто-то из Белого Дома, мы никому не можем доверять. Ни полиции. Ни министерству юстиции. Ни единой живой душе.

— И что нам остается? — спросила я.

С каждым вздохом грудная клетка Генри едва заметно поднималась и опускалась. С тех пор, как он вернулся в машину, он полностью себя контролировал.

— Я знаю, что остается мне. Я выясню, кто был рядом с моим дедушкой перед его, так называемым, сердечным приступом, — сказал он мне. — А ты вернешься домой.

ГЛАВА 38

Когда я вернулась к Айви, на улице потемнело. Я зашла в дом через парадный вход. Дом светился, словно новогодняя елка, но в поле зрения не было ни одного человека.

— Эй? — как бы сильно мне не хотелось подняться по спиральной лестнице и забраться в кровать, я сомневалась в том, что откладывая конфликт до утра, я сделаю свою жизнь проще. Я сбежала и часами игнорировала звонки Айви. Она явно будет этому не рада.

— Эй? — ещё раз позвала я и подошла к офису Айви. Мои шаги эхом отдавались в тишине дома. Дверь офиса была слегка приоткрыта. Я толкнула её. — Айви?

Дверь открылась. Офис был пуст. Я замерла на пороге, словно вампир в ожидании приглашения. Мне следовало развернуться и уйти. Но я этого не сделала. Я переступила порог и медленно подошла к столу Айви.

С тех пор как я рассказала Айви обо всём, что я знала, прошло три дня. У неё было три дня на то, чтобы начать разбираться с происходящим. Она работала почти без перерывов.

В этом плане будет смысл, только если Пирс будет уверен, что его кандидатуру выдвинут на должность — иначе он не стоит риска.

Если Генри пришел к такому заключению, то и Айви должна была об этом подумать. Чем она занималась в последние несколько дней? Что обнаружила?

Что она знала?

На

её столе лежал плотный конверт. Несколько секунд я колебалась, а потом потянулась к нему. Айви не хотела, чтобы я в это вмешивалась, но я уже влипла в это по уши. Генри. Вивви.

Это не задание по «проблемам современного мира». Не игра.

Я открыла конверт.

Сначала я увидела край фотографии. Затем я увидела себя. Фотографии. Мой мозг попытался осмыслить увиденное. На фотографиях была я.

В конверте оказались не улики. Он не был связан с делом. У меня перехватило дыхание. Я достала снимки из конверта. Их были дюжины: мне двенадцать, пряди волос выпадают из толстой косы; мне шестнадцать, я сижу за рулем дедушкиного грузовика; я играю в младшей школе; я на школьных танцах. Я даже не помнила, как были сделана большая часть этих снимков. Должно быть, дедушка посылал их ей.

Думать о том, как дедушка фотографировал меня, было больно. Но знать, что Айви хранила эти фотографии? Осознание этого выбило воздух из моих легких.

— Ну-ка, — в моих воспоминаниях Айви сидит на краю кровати, а я сижу перед ней на полу. Она заплетает мои волосы в косу. Я прижимаюсь к её ноге.

После похорон наших родителей она провела со мной несколько дней. Я почти забыла об этом.

Я сжимаю руку Айви. Следом за первым воспоминанием пришло второе. Айви опускается рядом со мной на колени. Свободной рукой я касаюсь её щеки. Она влажная. Почему Айви плачет? Я обнимаю её. Она поднимает меня на руки, прижимая мою голову к своей груди, и вдыхает мой запах.

А потом она отдает меня.

— Тэсс? — мужской голос позвал меня по имени. Я сунула фотографии в конверт и вернулась в коридор за миг до того, как из-за угла вышел Адам. Он двигался быстро и за несколько секунд сократил расстояние между нами до нуля. — Ты в порядке?

Я была готова к тому, что Айви станет на меня кричать. Вместо этого, на меня уставился Адам. Волнение на его лице сменилось злостью.

Почему он злился на меня?

— Я в порядке, — ответила я. — Мне просто нужно было побыть одной. Где Айви?

— Тебе нужно было побыть одной, так что ты сбежала и перестала отвечать на звонки, — в его голосе слышался надрыв. На несколько секунд он отвернулся от меня и пробежал рукой по своим коротким каштановым волосам. — Конечно, ты так и сделала.

Я не знала, что на это ответить.

— Позвони своей сестре, — Адам обернулся ко мне и пригвоздил меня взглядом. — Сейчас же.

Я набрала номер Айви. Она ответила с первым же гудком.

— Где ты? Ты в порядке? Мне приехать за тобой?

Она так часто задавала вопросы, что я едва успела ответить.

— Я у тебя дома, — сказала я.

— Хорошо, — Айви выдохнула и повторила. — Хорошо. Я еду. Адам там?

Я мельком взглянула на Адама, наблюдавшего за каждым моим движением, словно я в любой момент могу сорваться с места.

— Он здесь, — ответила я.

Наверное, она услышала в моём голосе нотку настороженности и добавила:

— Он просто волнуется. Не держи на него зла.

Я посмотрела на Адама. На его лице застыло выражение непреклонного неодобрения.