Фиктивная жена для миллиардера
Шрифт:
— А я Маше сказала, что вас неделю не будет.
— Зачем?
— Ну как же? Париж все-таки, — мечтательно сказала няня.
— Ты там никогда не бывала?
— Ну что вы! У меня и денег-то таких отродясь не бывало! Ах, Париж! — Нина мечтательно подняла глаза к потолку. — Там так красиво! Я с детства мечтала…
Я, молча улыбаясь, достала смартфон и перевела няне на карточку 2000 евро. Потом повернула к ней дисплей.
— Вот. Держи. Мой тебе подарок.
Нина опешила.
— Это… вы мне? Так много?! Но за что?
— Ты же сама сказала, что хочешь увидеть Париж. Вот и посмотришь. Купишь
— Спасибо, — прижав руки к груди, с лицом, выражающим высшую степень признательности и едва не плача сказала Нина. — Я отработаю…
— Брось. Это подарок. Всё. Давай спать.
Няня не выдержала, подскочила ко мне и звонко чмокнула в щёку. Смутившись, ускакала обратно в гостиную, сверкая голыми пятками. Как ребёнок, которому подарили нечто грандиозное.
Глава 62
Утром следующего дня Маша подошла ко мне, прижалась головой к плечу и сказала:
— Мамочка, голова болит.
Голос у ребенка был слабый, сама она — вялая, и прикоснувшись к её лбу губами, я поняла: температура. Причем высокая. Сразу поставила электронный градусник. Тот пискнул довольно быстро. Посмотрела и ахнула: 38,8! Принялась звонить в «Скорую». Но тех, видимо, температурой у ребенка было не удивить. Подождав полчаса, я махнула рукой и вызвала частную. Та примчалась через 15 минут. Молодой доктор осмотрел Машу, послушал и сказал, что у неё ротавирусная инфекция. Назначил курс лечения, всё подробно объяснил, сделал дочке укол жаропонижающий, и бригада уехала.
Естественно, мне пришлось отложить своё расследование на то время, пока Маша выздоровеет. Не могу же я, в конце концов, бросить её одну и заняться своими делами. То есть с ней, конечно, могла бы и Нина остаться. Но кто вчера подарил ей 2 тысячи евро на поездку в Париж? Вот она в шесть часов утра и укатила на такси, пока мы с Машей спали. «Что ж, если делаешь доброе дело кому-то, то никогда потом об этом не жалей», — так я решила, а потом заказала в аптеке нужные лекарства.
Следующие четыре дня прошли в каком-то дурмане. Температура у Маши то поднималась, то спадала. Дочка то играла и была подвижной и радостной, то превращалась в набитую ватой мягкую игрушку, которую как ни пытайся поставить, всё равно свалится. В такие моменты мне приходилось класть её горячую голову себе на колени и гладить длинные волосы. То сказки ей рассказывала, какие помнила, то мультики вместе смотрели. И по графику, конечно, таблетки и процедуры. То горло прополоскать, то нос промыть, то пот вытереть и в сухое переодеться.
Впервые в жизни я чувствовала себя настоящей мамой. Ведь когда ребенок здоровый, ему забота особенно и не нужна. Тем более Маше уже восемь лет, она не грудничок давно. Обеспечь её теплым помещением, одеждой, игрушками, да ещё чтобы было что попить и покушать, и всё. Дальше дочка сама разберется, чем ей заниматься. Но когда заболела, я впервые поняла, сколько внимания ей необходимо. Не отпускала её ни на шаг, даже продукты заказывала на дом, чтобы никуда не отлучаться.
Нине звонить не стала. Пусть развлекается на славу. Незачем ей беспокоиться вместе со мной. Зачем человеку праздник жизни портить?
Самое трудное было по ночам. Словно беспокойная наседка, я лежала рядом
Постепенно температура становилась всё меньше, Маша уверенно шла на поправку. Я немного расслабилась, а когда дочке стало совсем хорошо, мы даже отправились с ней на прогулку около дома. Далеко решили не ходить. Только до ближайшего парка. Дочка упросила меня разрешить ей покататься с другими ребятишками на качелях, я согласилась. Устало опустилась на скамейку рядом с другими мамочками и бабушками, и принялась листать новости.
— Ну, и долго ты от меня бегать будешь? — раздался за спиной знакомый голос. Я обернулась. Позади стоял Бельский. Улыбался во весь рот, в руках огромный букет алых роз. — Вот, это тебе, — протянул и мне. Дамочки рядом посмотрели на меня с такой завистью, что я поневоле раскинула руки и приняла нежданный подарок. Представляю, какой бы ненавистью наполнились глаза мамочек и даже старушек, если бы отказалась!
Пришлось встать и отойти от скамейки.
— Я ни от кого не бегаю, — сказала недовольным тоном.
— Тогда объясни, почему сбежала от меня в Париже, ничего не сказав. А потом ещё звонки сбрасывала и в «черный список» мой номер занесла, — спросил Бельский.
— Не твой, а вообще всех незнакомых, — сказала я.
— То есть я незнакомый стал? — усмехнулся миллиардер. — С чего же вдруг?
— Ты сам знаешь.
— Уж будь любезна, милая Лана, объясни мне, недалекому.
— Дядя Тёма! — это была Маша. Увидела Бельского и, бросив свои игрушечные дела, понеслась к нему. Миллиардер раскинул руки и, подхватив девочку, закружил в воздухе. Дочка счастливо смеялась, и даже я, хоть и была на него зла, улыбнулась. Поставив Машу на землю и поправив курточку, Бельский спросил, как у неё дела.
— Отлично! Я четыре дня болела, но теперь мне очень хорошо! — ответила дочка. — А эти цветы ты маме подарил?! Классные! А ты когда к нам в гости придёшь?
— А когда можно?
— Сейчас!
— Это надо ещё маму спросить, — посмотрел на меня Бельский с опаской.
— Мамочка, можно к нам дядя Тёма придёт? Ну пожалуйста!
— Можно, — ответила я. Не портить же ребенку настроение.
— Тогда, может быть, прямо сейчас и пойдем? — предложил миллиардер.
— Хорошо, — ответила я. Бельский взял Машу за руку и повел за мной, мне-то ведь ещё нести этот здоровенный букетище.
Дома мы посидели втроем, попили чаю, покушали шоколадных конфет из большой подарочной коробки, которая ждала своего часа, и вот он настал. Затем Маша, утомлённая прогулкой и слабым иммунитетом, отправилась смотреть мультики и спать. Мы остались с Бельским на кухне вдвоем.
— Так почему ты уехала так быстро? — спросил он.
— Потому что услышала, как ты развлекался в своем номере с какой-то француженкой.
— Развлекался? Я?!
— Вы хихикали там. Я слышала. Не пытайся выглядеть глупее, чем есть на самом деле!