Фиктивный брак
Шрифт:
Джой?
— Иногда мне кажется, что в его лице проступают черты двадцатилетнего юноши.
— Вот это я и имел в виду. Иногда это меня раздражает… ты говорила о нежелании мужчин считаться с подрастающими сыновьями. О, только бы он вернулся! Только бы вернулся! Я постараюсь измениться. Стать ему другом.
Взволнованная и смущенная его откровенностью, она прошептала:
— Ты не сможешь…
— О Господи! Я буду относиться к нему как к равному. Ты знаешь, я всегда отказывался взять его в полет, откладывал «до следующих каникул, старина!»…
Тут Рой насторожился, поднял голову и глухо зарычал.
— Тихо! Слушай! — слабо вскрикнула Джой.
Шаги! Это шаги.
Наступила томительная пауза… наконец… да, наконец в тишине послышались осторожные, как у канатоходца, шаги по гравиевой дорожке.
Собака снова заворчала, взмахнула хвостом и, мягко и быстро ступая, проскользнула к лестнице.
Джой и Траверс напряженно вглядывались в темноту.
10
Резко, словно выстрел, прозвучал голос Траверса:
— Кто там?!
— Привет, дядя Рекс! — донесся беззаботный голос. Легкая фигурка уверенно двигалась по садовой дорожке прямо к балконным ступеням. — Это всего лишь я.
— У тебя все в порядке?
— Вполне. Прекрасно провел время! Ну, горе мое! Собака ласково терлась о его ноги. Наконец-то он вместе с ними. Джой включила свет. Он упал на светлые взъерошенные волосы Персиваля Артура, на его серый фланелевый костюм, слегка великоватый, на лицо, запыленное, грязное, и блестящие восторгом глаза.
— Привет, Джой. Вы сегодня припозднились, не правда ли? — В его дисканте звенела бравада. — Давно пора спать…
Траверс оборвал его голосом, которого ни племянник, ни Джой никогда раньше не слышали:
— Где ты был?
— На Корсике, — ответил Персиваль Артур.
— На Корсике?
— Слетал с одним человеком, — объяснил Персиваль Артур, сын пилота, капитана Фитцроя. Восторг сиял в его глазах, звенел в голосе. Что-то произошло с этим Ариэлем. Он был уже не тем постреленком, который, убегая утром, крикнул: «Меня не будет». Так изменился! — И обратно на самолете, очень быстро — раз, два, три, и порядок. Случилось так, что…
— Я не желаю слушать об этом, — с усилием произнес Траверс.
Почему он так злится? Он был настолько сердит, что едва мог говорить. После кошмарных часов ожидания, когда ему мерещилось, что мальчик потерялся в горах, разбился в ущелье или стал жертвой иной опасности, — увидеть его живым, невредимым, сияющим… Он, с кем Рекс отказывался подниматься в воздух, был воровски увезен на Корсику каким-то незнакомцем и теперь наслаждался своей дурацкой выходкой. И хоть бы что! После всего пережитого Рекс Траверс с удовольствием отделал бы этого молокососа.
— Не хочу ничего слушать. Иди спать.
— Рекс! — воскликнула Джой. — А он что-нибудь ел?
Собравшийся уже исчезнуть, Персиваль
Продолжая улыбаться, Персиваль Артур с достоинством произнес:
— Благодарю. Мы обедали.
На последнем слове голос дрогнул.
Мальчик повернулся и вышел.
Глава седьмая
ВТОРОЙ ПОЦЕЛУЙ
Спокойной ночи? Разве в ней покой,
Когда остаться нам вдвоем невмочь?
Пока она разводит нас с тобой,
Не может доброй быть такая ночь.
1
Звук сдавленного истерического смеха заставил Траверса оглянуться. Джой, скорбно сидевшая на краешке стула, содрогалась от рыданий, пряча лицо в ладонях.
Он подошел к ней.
— Джой! Не надо. О чем теперь плакать?
— Я не плачу…
— Ну, перестань, все!
— Я уже перестала. Это потому, что… — Слова опять потонули в рыданиях. — Так благодарна тебе.
Переведя дыхание, Рекс сказал:
— Боже милостивый, а я тебе! Ты держалась так мужественно, так стойко. Ты успокоилась, дорогая?
Это «дорогая» вырвалось так естественно, что, казалось, можно позволить себе присесть на стул рядом с нею, нежно отвести руки от заплаканного лица, ласково приподнять за подбородок…
Ее лицо было по-детски беззащитным, глаза полны слез. Она моргнула, и теплые капли, словно дождик, упали ему на руку.
— Нет носового платка, — прерывисто прошептала
Джой.
— Вот, возьми. — Траверс достал из кармана белого льняного халата платок, хранивший слабые запахи табака «Данхилл», свежего белья, лавандовой воды и кожи бумажника.
Держи!
«Как замечательно, — думала Джой, потру полудрему. — Прекрасный платок… прекрасный век… Я рада, что он здесь… Хорошо, когда мужчина в доме… Прекрасные, сильные, добрые руки…»
Эти руки летчика и хирурга ласково утирали ее слезы, и как-то само собой случилось, что Траверс наклонил голову к вспыхнувшей бархатистой щечке и легко коснулся ее губами.
(Представьте себя на его месте!)
— Джой, моя дорогая, ты совсем спишь. Все в порядке?
— Рекс, — еле слышно прошептала она.
— Что? — Он обнял ее.
— Ничего. Просто я рада, что все обошлось.
— Конечно. Вполне.
Она словно не заметила легкого прикосновения его губ, его объятия! Ему пришла в голову мысль, что он давно не обнимал девушек. А эта даже не заметила!
Глаза Рекса сузились, он торопливо пробормотал «Спокойной ночи», привлек ее к себе и, как будто это вошло у них в привычку, поцеловал Джой в другую щеку, но не так, как в первый раз.
И она это почувствовала. Она откликнулась! В следующее мгновение он это понял, хотя малышка, затаив дыхание, осталась неподвижной, прижавшись к его плечу, полная теплоты и нежности.