Фиктивный брак
Шрифт:
Что-то он больше не светится, и самодовольная улыбка куда-то делась. Что, Андрюшка, уже не так весело, да?
– Я вот что вспомнил, – выпалил Исаев, – у нас в фирме отличный ремонтник работает, приглашу его.
Э-эх, жаль, меня дедушка сейчас не видит, хоть раз в жизни испытал бы гордость за внучку. Я удачно нащупала у Исаева болевую точку – его маму. Вера Ильинична не только приятная во всех отношениях, но и крайне полезная женщина.
– Вот и славненько, – подвела я итог нашего разговора и помчалась в коридор.
Чем
Если разобраться, этот переезд, за исключением вынужденного контакта с Андреем, не такая уж и плохая идея. Теперь я сама себе хозяйка. У дедушки дома – тотальный контроль, шаг влево, шаг вправо – расстрел. Упаси бог вернуться из университета на час позже, допрос с пристрастием обеспечен.
Теперь хоть вздохну свободно. В ближайшие выходные схожу в кинотеатр на какой-нибудь фильм и обязательно выберу самый поздний сеанс. А еще напрошусь в кофейню с девчонками-одногруппницами, они там каждый день сидят после пар.
А жизнь-то налаживается!
Воодушевленная, окрыленная, я схватила самый увесистый баул и потащила его в свое новое уютное гнездышко. По дороге, пока поблизости нет хозяина, рассматриваю квартиру, и увиденное мне нравится. В общем-то, обстановка у дедушки в доме меня тоже вполне устраивала: мебель дорогая, ремонт качественный, квадратов предостаточно, в каком-то смысле даже уютно, но как-то все несовременно. Чего не скажешь о стильной квартире Андрея. Видно, что тут поработал дизайнер.
– А-ах! – воскликнула я, потому что поклажа, которую я волоком тащила за собой, в один миг стала легкой, как пушинка, а потом и вовсе испарилась у меня из рук.
– София, ты не девушка, ты муравей, – обогнал меня Исаев вместе с выхваченной у меня сумкой.
– Почему это? – сложив руки на груди, насупилась я.
– Только они умеют перетаскивать вес, в несколько раз превосходящий их собственный, – усмехнулся Андрей.
– А-а, – протянула я, – ну тогда ты…
Я задумалась, с каким же животным сравнить Исаева. На ум приходили только те звери, сравнение с которыми звучало бы как комплимент.
– Чего молчишь, фантазия закончилась? – Ради этого вопроса Андрей даже остановился и обернулся ко мне.
Глава 8
Сморю на Андрея, силюсь придумать что-нибудь гаденькое, чтобы сравнение било не в бровь, а в глаз, но ничегошеньки не приходит на ум. Вглядываюсь в его внешность, придираясь к ней со всей строгостью. Ведь почти у всех людей есть изъяны: у одного нос картошкой, у другого уши, как у слона, у кого-то нелепая походка, у меня, например, чересчур широкая попа. Но, похоже, Андрей исключение – все у него до противного идеально, даже бесит, что он такой красивый.
– Я бы тебе сказала, но слишком уж устала. Ты же обидишься и плакать убежишь. Кто тогда мне поможет? – выкрутилась я.
Сначала его брови удивленно
Я носила легкие сумки, Исаев выбирал, что потяжелее. Чаще всего мы встречались в коридоре, реже шли друг за другом гуськом; дело спорилось.
– Андрей! – возмутилась я, когда, зайдя в свою новую комнату, застукала его за тем, что он роется в моей сумке. – А ну немедленно прекрати! Тебя не учили, что копаться в чужих вещах – это свинство?
– София, убавь громкость. Что я такого сделал? Сквозь ткань я почувствовал, что в сумке – рамки, и решил, что это картины. Заглянул и убедился, что не ошибся, хотел посмотреть на них, а ты орешь, как будто я извращенец и нюхал твое нижнее белье, – удивился Исаев, словно я подняла шум на пустом месте.
Да еще и, несмотря на мой протест, взял и вынул холст из сумки.
– Да лучше бы ты мои трусы себе на голову надел, чем пялился на эти картины! – рявкнула я и вырвала из рук у Андрея свою работу. – Понимаешь – это личное. Я никому их не показываю.
– Ладно-ладно, не хочешь, чтобы я смотрел на твои картины, не буду. – Исаев поднял руки, показывая, что больше не претендует на просмотр. – Но объясни, почему ты никому их не показываешь? Что тут такого-то?
– А тебе нравится обнажать перед кем-нибудь душу, показывать, что ты чувствуешь? Мне вот не очень, – обиженно пробубнила я и сразу же пожалела о том, что сдала себя с потрохами. Теперь мы с ним на равных: у меня есть козырь – Вера Ильинична, но и у него туз в рукаве – мои картины. Если Исаев когда-нибудь пожелает ударить меня под дых, то лучшего способа, чем обсмеять мои картины, ему не найти.
– А как же другие художники? Они ведь как-то мирятся с тем, что их внутренний мир выставляют на всеобщее обозрение, – не успокаивался Исаев и изрек с умным видом, как будто понимал, о чем говорит: – Более того, им приходится выслушивать отзывы критиков и…
– То художники, а то я, – оборвала я его на полуслове. – Я нигде не училась. Да и зачем, если таланта нет? На признание я не рассчитываю, писать картины абсолютно не умею, мне просто нравится сам процесс.
– Ага. – Исаев задумчиво окинул взглядом мои баулы, лежащие на полу, – то, что тебе это нравится, я вижу. Предположу, что процентов восемьдесят из привезенных тобой вещей так или иначе связано с живописью. Верно?
– Верно! – раздраженно ответила я. – И нужно успеть разложить их до вечера, завтра с утра мне нужно идти в универ. За помощь большое спасибо. Дальше справлюсь сама.
С тяжелым сердцем я закрыла за Исаевым дверь. Кто ему помешает, когда меня не будет дома, зайти ко мне в спальню и посмотреть на все, что вздумается? Может, зря я сюда все привезла? Оставила бы у дедушки и писала бы там… Хотя нет, иногда проснусь посреди ночи, и на меня такое вдохновение накатит, что, если не возьму в руку кисточку, завою от тоски.