Фиктивный женишок
Шрифт:
Дважды гостей уговаривать не пришлось. Все семейство, радостно бубня, ввалилось внутрь. Торжественная пикировка была окончена.
Елена начала в своей обычной манере метаться по комнатам, восхищенно охая, как в музее. Брови она задирала так, что они практически пересекли линию скальпа.
– Не переигрывай, – строго шикнул юбиляр, после чего племянница сразу затихла и пугливо села в уголок, сложив руки на коленях.
– А где Мишка со своей? – сварливо поинтересовалась Мария Леонтьевна. – Говорят, Дашка жениха нашла.
– Врут,
– Почему врут? – нарушил семейное согласие Тырин. – Даша – девушка симпатичная. Почему бы ей не найти кого-нибудь? Нам было бы интересно с ним познакомиться.
– Ага, – азартно закивала теща. – Еще один рот на наш каравай.
– Вы погодите меня жрать-то, – осадил гостей юбиляр. – Я еще сам вас всех сожру. Ишь ты, каравай.
– Сожрешь, никто и не сомневается, – кивнула сестрица.
– Долгих вам лет жизни и не болеть, – сладко добавила Елена.
– Да не дождетесь, – в тон ей покривлялся дед. – Ладно, угощайтесь пока по мелочи. За стол сядем, когда все соберутся.
Но угоститься Тыриным не пришлось, так как начавшийся было фуршет нарушило явление еще одного гостя.
Вернее, гостьи.
Со второго этажа легко сбежала крепко сбитая, ладненькая брюнетка лет двадцати пяти – упругая, как мячик, с веселой, белозубой улыбкой и ямочками на румяных щеках.
– О, – оживился Федор Леонтьевич, – прошу любить и жаловать – Снежана.
На заднем плане натужно закашляла подавившаяся тарталеткой Елена.
– Ядрена кочерыжка, – охнула Мария Леонтьевна и, не сводя глаз со Снежаны, треснула дочь по спине.
– Твою дивизию! – обморочно добавил Тырин, очумело дернув себя за галстук, словно надеялся сию минуту удавиться.
– Это моя гостья, – дед галантно подал девице руку и помог спуститься. Снежана восхитительно белела ослепительно-круглыми плечами, чрезвычайно смелым декольте и полными руками. – Не обижать. А то знаю я вас. Деточка, смотри сюда.
Федор Леонтьевич бережно обнял девушку и поволок к святому семейству, предупредительно выстроившемуся по ранжиру.
– Эта старая карга – моя сестрица, чтоб она была здорова и меня пережила, – ткнул он пальцем в Марию Леонтьевну. – Баба Маня.
– Переживу, не сомневайся, – немедленно отреагировала та. – И не баба Маня я, а Мария Леонтьевна. Ты, дед Федя, говори, да не заговаривайся. Не то получишь по хребту букетом.
– Вот, наша, Никитинская порода, чувствуешь? – загордился дед. – Ладно, дальше пошли. Этот телепузик – Дениска, муж моей племянницы и зять старой карги. Запоминаешь? У мужика судьба – не позавидуешь, так что обижать его не будем.
Снежана напряженно кивнула. Представляемые члены семейства смотрели на нее, как волчья стая на ягненка, случайно забредшего в чащу с вопросом «который час?» – то есть по глазам было видно, что сожрут, но сожрут с долей некоторого недоумения.
– Эта крашеная таранька – племянница моя, Ленка. Девка хорошая, но жадная. Приехала
– Дядя Федя! – вспыхнула Елена. – Ну что вы такое говорите!
– Да шучу я, шучу. Чего всполошилась. Люди с чистой совестью на шутки реагируют спокойно. Ишь, вскинулась. Так, дальше идем. Куколка эта силиконовая – Лизка, внучатая племянница моя, дочка племянницы, внучка старой карги. Ты, если чего не запоминаешь – записывай. А хочешь, цветными фломастерами их пометим? Надпишем, чтобы не путаться. – И юбиляр залился счастливым смехом, умилившись своей шутке.
– Я натуральная, – процедила Лиза. – Злой ты дед. Доброта продлевает жизнь.
– И щедрость ее тоже продлевает, – подсказал именинник. – По этим параметрам я давно ушел в глубокий минус. Но чувствую себя великолепно. С чего бы это? Ладно, не будем о грустном. Вас же это печалит, самочувствие-то мое отличное? Ну, вечно никто не живет – считайте, я вас утешил. Так вот. Эта юная фея – Снежана. Запомните, вам это пригодится.
– Точно, Снежана, – уверенно буркнула Мария Леонтьевна. – Помню же, что имя заковыристое.
– Это как понимать? – Тырин налился клюквенной краснотой и остервенело дергал щекой.
– Диня, Диня, успокойся, – зашипела Елена. – Не надо! Еще ничего не известно. Что ты так раскипятился?
Она едва сдерживала торжествующую улыбку. Вот оно. Перед надвигающейся бедой муж встал на ее сторону. Тут уж не до чужих прелестей – деньги уплывают.
– И по какому поводу визит? – недобро прищурилась Мария Леонтьевна. – Что вас к нам привело?
– Как же? – глубоким, чувственным голосом почти пропела Снежана. – Юбилей у нас. Такой праздник, такой праздник!
– У вас? – просипел Тырин. – Интересное дело.
– Дениска, ты чего разоряешься? – изумился дед. – Конечно, юбилей. А ты чего с пакетом приперся? Разве не подарок мне дарить? Или тебя список приглашенных не устраивает? Так я его сейчас в момент исправлю!
Федор Леонтьевич довольно посмотрел на игравшего желваками Тырина. Ишь ты, злится, а сказать ничего не может. Как же, наследство – великая сила.
– Смотрите, еще кто-то приехал, – радостно объявила Снежана, прервав новый виток ссоры.
Дед благостно улыбнулся. У него впереди был целый вечер и даже кусок следующего дня, чтобы погонять родственников веником, как вшей по бане. Дольше они, конечно, не выдержат, но раньше завтрашнего утра съехать не рискнут. Юбиляр хищно потер руки и выглянул в окно.
К дому не спеша шагал Михаил. В руках он нес здоровенную коробку. Следом за ним, держа под руку молодого, симпатичного очкарика, шествовала Татьяна.
– А Дашка где? – заорал, распахнув окно, Федор Леонтьевич. С наслаждением отметив, что сын вздрогнул, а Татьяна и вовсе шарахнулась в сторону, как курица, на которую замахнулись палкой. Он захлопнул створку и обернулся к гостям: – Вместо Дашки мужика ведут. Дело пахнет керосином.