Филарет – Патриарх Московский 2
Шрифт:
— Э-э-э… Фёдор Никитич, позвольте узнать, как вы намереваетесь организовать торговлю с Персией, ведь моя экспедиция по известным вам причинам не состоится? Английская торговая компания не имеет права транзитной торговли с Персией. Сии привилегии имеются только у меня.
— Сии привилегии теперь есть только у меня, сэр Энтони Дженкинсон.
— Да кто вы такой, дьявол вас забери!
— Я бы попросил вас, сэр, попридержать свой язык на счет дьявола. Видит Бог, я его вам отрежу.
— Прошу меня простить, — потупил
— Хорошо. Отвечаю на ваш вопрос, сэр. Я — доверенное лицо российского государя, которому он поручил взять в свои руки торговлю с Англией и Персией. Товары из Персии, проходящие мимо государевой казны, без пошлины пропускать запрещено. Но и торговать с Персией пока не кому. Просят проход Нидерланды, но царь пока не готов пропускать вообще кого бы то ни было.
— Нидерланды?! О, дьявол! — снова выругался Дженкинсон.
Фёдор вздохнул и привстал. Посол останавливающим жестом поднял перед ним ладони.
— Всё-всё-всё, Фёдор Никитич. Прошу прощения.
— Я вас предупредил, — спокойно сказал Фёдор. — Ещё одного прощения не будет.
— И всё-таки, как?
— Поедете вы, сэр. Я выпишу вам проездные документы на имя представителя нашей российской торговой конторы. Не один, конечно, поедете, а с нашими «товарищами». Доведёте их до столицы Персии, а дальше, как хотите. Хотите с ними возвращайтесь, хотите в Индию отправляйтесь. Могу вам и к индийским раджам письма дать. Но представлять будете Россию, а не Англию. Что вы на это скажете?
— А как же посольский выезд? Посольский выезд состоится. Главным приставом поедет мой человек. Он выпустит ваше посольство без вас.
Дженкинсон некоторое время смотрел на Фёдора недоверчиво, потом снова спросил:
— И всё-таки, кто вы, чтобы брать на себя такие гарантии?
— Пока государь благоволит мне, я пользуюсь его доверием и близостью к печатям. Все печати находятся в царских покоях, и государь читает все письма и указы. Указы и письма, кстати, исходят от меня. Я ему читаю, царь только подписывает. Я опечатываю и отправляю. Память у меня хорошая. Могу продиктовать написанное сегодня письмо султану. Правда не подписанное. В раздумьях царь: «отправлять ли». Прочитать?
— Прочти, — быстро отреагировал Ченслер забирая инициативу.
— Хорошо… Э-э-э… Титулы и вступление пропущу… Э-э-э… В знак моего царского расположения да будет тебе известно, что явился перед моим величеством твой придворный и купец Мустафа, который передал мне твое письмо. Из него я узнал, что ты дал ему золота и одежд из твоей сокровищницы и что ты просишь меня, чтобы я дал ему позволение брать в моем богохранимом царстве все то, что ему нужно. Посему, во внимание к давней дружбе, которая установилась между твоим отцом и моим и ради взаимной нашей дружбы, я отдал приказание, чтобы названному Мустафе даваемо было за его деньги все, что
Фёдор закрыл глаза и «прочитал» письмо турецкому султану, писанное пять лет назад, и посмотрел на английского шпиона. Тот удовлетворённо кивнул головой.
— Отлично. А для королевы Елизаветы что написали, знаешь?
— Знаю. Сам писал. Но там очень много. Длинное письмо.
— Не помнишь? — усмехнулся Ченслер.
— Я ничего не забываю, — спокойно сообщил Попаданец, — но каждое письмо стоит денег, а мы с тобой ещё ни о чём не договорились.
— Десять тысяч я тебе не дам, — сказал Ченслер. — Это слишком много.
— Коли много, об чём тогда разговор? — Фёдор поднялся. — Прощевайте, Ричард и вы, Энтони прощевайте. Скатертью, как говорится, дорога. Думаю, что и мистер Ченслер не надолго здесь задержится. Прикроем английскую компанию в скорости. К чему дожидаться ответа от вашей королевы? Его можно три года ждать. Посоветую государю переписать письмо.
Фёдор взял табурет и растворил дверь.
— Э-э-э! — воскликнул Дженкинсон. — Постойте-постойте! А как же я? Ричард, я готов заплатить! Товар из Персии продастся, и я заплачу.
Фёдор обернулся.
— Сейчас деньги, завтра стулья… Завтра деньги — послезавтра стулья.
— Какие стулья? — одновременно спросили британцы.
— Гамсовские, с бриллиантами, — произнёс Попаданец. — Вам пять минут на раздумья, но деньги — вперёд!
Фёдор вышел.
— Какие стулья, Ричард? — ошарашено спросил Дженкинсон.
Ченслер отмахнулся.
— Шутит он так. Ты про деньги серьёзно. Мне такие суммы тайный совет не одобрит, а кадр он, безусловно, ценный. Да и зависит сейчас от него, получается, всё. Дьявол!
Дженкинсон посмотрел на дверь.
— Это я не ругаюсь! — покрутил головой Ченслер. — Деньги — вперёд, мать твою! Вы готовы сейчас расстаться с десятью тысячами?
— Нет, конечно. Давайте я попробую уговорить его на половину суммы сейчас, а половину потом. Думаю, он согласиться. Ведь всю сумму наперёд не платит никто. Обычно платится…
— Эндрю, мать твою, я знаю сколько платится! У нас пять минут! Хочешь торговаться — торгуйся. Я пас! Пустой, как барабан!
— Я ж привёз тебе деньги…
— Так вложился я, мать твою, в товар! А он сейчас, похоже, попадёт под арест!
Интерлюдия. Днём раньше.
— Ты, Федюня, предлагаешь мне, твоему государю, торговать своими же секретами? — удивился Иван Васильевич.
— А почему нет? Дьяки твои торгуют, и мы даже не знаем, чем. А так мы будем точно понимать, что знают наши враги, а чего не знают. И не всё мы будем продавать. Но на самом деле, все дипломатические письма попадают на стол англичанам. Все, государь. Я их сам читал в британской библиотеке.