Филип Дик: Я жив, это вы умерли

Каррер Эммануэль

Лео сидел на стуле в пустой комнате с белыми стенами. Из чемодана, стоявшего рядом с ним, доносился голос Элдрича, объявляющего о своем намерении завоевать Солнечную систему, но особым, доселе небывалым способом. Лео усмехнулся. Он пришел побеседовать о делах, посмотреть, есть ли возможность договориться или же придется сражаться насмерть против конкуренции этого внеземного страшилища-мутанта. Он занервничал.

И тут вдруг комната сверкнула ему в лицо.

Лео обнаружил, что находится на покрытом травой склоне. Рядом с ним маленькая девочка играет, запуская волчок. Все нормально и одновременно странно. Атмосфера примерно такая же, как в «Алисе в Стране чудес», но нет, здесь что-то другое, гораздо более неприятное.

Элдрич.

Каким-то

очевидным, но необъяснимым образом эта маленькая девочка была Элдричем. И трава на газоне была Элдричем. Волчок, воздух, который Лео вдыхал, были наполнены Элдричем. Тогда Лео понял, что он «там, куда отправляются, приняв ка-присс», который его, должно быть, заставили проглотить без его ведома. Возможно, в той самой и пустой комнате с белыми стенами, куда его заточили на Луне. Но, может быть, эта пустая комната с белыми стенами уже была частью галлюцинации. Неужели все началось еще до того, как он высадился на Луне? Или еще раньше? Ведь нет такого момента, когда ничто не свидетельствовало о том, что это уже не началось и что Элдрич не развлекался, заставляя Лео верить, что тот живет своей собственной жизнью в нормальном мире, как жестокий рыбак позволяет поплескаться рыбе, которую он подцепил на крючок, прежде чем резким движением выдернуть ее из воды. Именно это Элдрич и делал. Он явился сам, со своими тремя протезами, на перекресток лабиринта, куда заманил Лео, и очень вежливо, как рыбак, излагающий рыбе золотые правила ловли на удочку, объяснил ему в деталях преимущества «аутентичного продукта», по отношению к которому дэ-лисс был всего лишь заменителем.

— Прежде всего, когда мы вернемся в наше прежнее тело, — вы, пожалуйста, обратите внимание на употребление слова прежнее, которое ни в коем случае не применимо к дэ-лисс — вы убедитесь, что время не изменилось ни на секунду. Мы могли бы оставаться здесь пятьдесят лет, и все равно ничего бы не изменилось. Мы бы обнаружили себя на Луне, как будто бы ничего не произошло; сторонний наблюдатель, находящийся рядом с нашими телами в этот момент, был бы неспособен обнаружить малейший признак потери сознания.

— И что определяет длительность нашего пребывания здесь? — спросил Лео.

— Наша добрая воля.

— Это неправда. Вот уже несколько часов, как я пытаюсь отсюда выйти.

— Да, но ведь это не вы создали то место, где мы находимся. Это сделал я. Все, что здесь есть, принадлежит мне. Даже ваше тело.

— Мое тело? — с ужасом переспросил Лео.

— Вы существуете в этом мире таким, какой вы есть, лишь по моей доброй воле. И что самое важное, речь идет о подлинном мире, а не о галлюцинации.

— Многие люди говорят то же самое о дэ-лисс. Они свято верят в то, что действительно были Пэт или Уолтом и жили на Земле.

— Фанатики, — презрительно сказал Элдрич. — Но поверить мне в ваших же интересах. Иначе вы не выйдете отсюда живым.

— В галлюцинации не умирают. Я возвращаюсь к себе.

И, направившись к лестнице, порожденной только волей, Лео покинул полный ловушек мир Элдрича. Он находился на Земле, в собственном офисе, в окружении своих сотрудников. Возбужденный, он начал им рассказывать о том, как попробовал конкурирующий наркотик, который, по его словам, уступал по качеству дэ-лисс.

— Никакого реализма. С самого начала известно, что вы находитесь в галлюцинации. Относительно этого нет ни малейшего сомнения… Что такое, мисс Фьюгэйт? Почему вы на меня так смотрите?

— Извините, Лео, — пробормотала мисс Фьюгэйт. — Но под вашим столом что-то есть.

— Интересно что? — Лео нагнулся. Действительно, что-то глядело на него. Нечто бесформенное. Темное и ухмыляющееся.

— Все ясно, мисс Фьюгэйт, — вздохнул Лео. — Я считаю бесполезным рассуждать далее о мерах, которые следует предпринять в связи с появлением на рынке ка-присс. Потому что в действительности я говорю сам с собой. Я один в мире, в котором Элдрич меня запер. Если бы не это поганое создание, призванное показать мне, насколько он меня контролирует, я мог бы продолжать бесконечно. Жить целый век в этом заменителе мира, из которого я не знаю, как выйти.

Господи Боже мой, я

пропал.

Господи, помоги мне! Если Ты сделаешь это, если Твое могущество простирается до этого мира, я сделаю все, что Ты захочешь.

Крещение, запланированное несколько недель назад, состоялось на следующий день.

Семья явилась в церковь нарядная и в полном составе. Фил был при галстуке, он облачился в твидовый пиджак с кожаными заплатами на локтях, который придавал ему, если верить Анне, вид настоящего писателя. Насколько Филип мог об этом судить, не имея привычки участвовать в религиозных обрядах, все прошло нормально. Священник произносил успокаивающие слова литургии. Девочки, Анна и Марен Хаккетт, которая предложила стать их крестной, приняли сосредоточенный вид. Лора вела себя хорошо. В маленькой деревянной церкви было уютно, Филип чувствовал себя в безопасности. И в то же время вся сцена производила на него впечатление кощунственной пародии. В любой момент, тайно или явно, Элдрич мог обнаружить свое присутствие. Он мог переместить крошечный элемент убранства, который взял Фил или священник, и разбить его вдребезги о стену. Превратить воду для крещения в купорос. Или просто подмигнуть Филипу, как близкому другу, так чтобы никто этого не заметил. Воспользовавшись для этого глазом священника. Дик боялся встретиться с Элдричем взглядом и признать в нем того, чье лицо видел на небе.

Пели 138-й псалом:

Господи! Ты испытал меня и знаешь.

Ты знаешь, когда я сажусь и когда встаю;

Ты разумеешь помышления мои издали.

Иду ли я, отдыхаю ли, Ты окружаешь меня,

И все пути мои известны Тебе.

Еще нет слова на языке моем,

Ты, Господи, уже знаешь его совершенно.

Сзади и спереди Ты объемлешь меня,

И полагаешь на мне руку Твою.

Куда пойду от духа Твоего,

И от лица Твоего куда убегу?

Взойду ли на небо, Ты там;

Сойду ли в преисподнюю, и там Ты.

По возвращении из церкви Фил принял мефистофелевское выражение лица, которое так веселило девочек, и объявил, что видел за баптистерием удирающего чертенка с рогами и длинным раздвоенным хвостом, явно обеспокоенного их посещением. Но он сказал это так, для смеха. И, что бы там ни было, он все-таки принял крещение.

Опять погрузившись в написание романа, Филип Дик обнаружил потребность в новом герое. Нужен был свидетель его крещения, посланник любящего Бога, в котором он только что возродился водой и духом, чтобы сопровождать Барни, его второе «я», ибо отныне этот человек вышел на первый план. Хотя было немного поздно вводить новый персонаж, Дик заставил Барни встретить во время поездки на Луну молодую, недавно обращенную христианку по имени Анна, искреннюю и честную, убежденную в том, что грязная реальность лучше, чем самая возбуждающая из иллюзий, и что обращение к наркотикам свидетельствует о духовной жажде колонистов, об их устремлении к тому, что им может дать только Церковь. Увы, если кого Дик совершенно и не умел описывать, несмотря на самые добрые намерения, так это положительных героев и героинь, а уж святых… Едва ступив на Марс, галактическая миссионерка мигом сникла и в спешном порядке проглотила дозу дэ-лисс, чтобы ускользнуть от отчаяния, которое буквально подступает ей к горлу. Ибо на этой планете нет ничего другого: лишь наркотики и мрак. И Анна понимает, что молитвы не помогут, что она не выдержит, когда столкнется с гораздо более страшным искушением — ка-присс, а оно заставит себя ждать. Ее уже привлек лозунг Элдрича «Бог обещает вечную жизнь, а мы ее раздаем». Однако она знала, что это ложь, а если вдруг и правда, то это еще хуже.