Филогенез

Фостер Алан Дин

Если воздушное судно замаскировано не затем, чтобы обитатели тропического леса его не заметили, тогда для чего? От кого его прячут? Официальное воздушное судно, принадлежащее заповеднику, будет, наоборот, разукрашено эмблемами и номерами. Научная экспедиция может захотеть такой скрытности, но тратиться на дорогостоящую маскировку не станет. Зоологам нужно, чтобы в случае аварии воздушное судно нетрудно было разглядеть с воздуха. То же самое относится и к экскурсионной машине…

Оставалось предположить, что в лесу есть другие люди, не желающие быть замеченными.

Вот, к примеру, многие биохимические корпорации добывают из редких тропических растений весьма ценные компоненты. Большинство этих компонентов превращается потом во вполне законные продукты, одобренные правительством, запатентованные и прошедшие множество испытаний. Большинство — но далеко не все.

Если в данной части леса пасутся ботанические пираты, возможно, они примут Чило как своего. Если он успеет объяснить, кто он такой. Возможно, с их помощью он даже сумеет добраться в положенный срок туда, куда ему надо, минуя ближайший город,— что уменьшит риск быть пойманным местными властями. С другой стороны, подобные незаконные предприниматели обычно не приветствуют незваных гостей, каково бы ни было общественное положение визитеров. Так что в зависимости от расположения духа предполагаемых пиратов Монтойю могут с тем же успехом продырявить в нескольких местах и бросить в ближайшую реку, где кайманы и пираньи окончательно с ним разберутся.

Словом, лучше быть начеку. Вероятно, он уже потревожил какие-то скрытые датчики — иначе с чего бы это судно так разлеталось? А дальше могут начаться и какие-нибудь ловушки. Значит, надо быть вдвое внимательнее и смотреть, куда ступаешь. Впрочем, вряд ли подходы со стороны леса так уж сильно охраняются. Нелегалы больше всего боятся властей, а власти здесь, в тропическом лесу, перемещаются в основном на воздушных судах. И все равно, следует смотреть в оба. Он ведь может только предполагать, с кем именно имеет дело, и, пока это не выяснится наверняка, следует держать ухо востро.

Ближе к вечеру над ним пролетело еще одно воздушное судно, и Чило снова пришлось нырять в укрытие. Это воздушное судно имело совсем другой размер и силуэт. Данное обстоятельство подкрепило уверенность беглеца, что полеты не имеют отношения к его персоне. Если бы тут рыскали жандармы, заподозрившие, что преступник прячется в этом районе, они бы громко призывали его сдаться. А если бы лесничие искали неизвестного хозяина сбежавшей лодки, они бы тоже оповещали на весь лес о том, что помощь близка, вместо того, чтобы тщательно прятать свое воздушное судно.

Все подтверждало его подозрения. Где-то в чаще леса разворачивается преступная операция, и ее участники всячески стремятся скрыть свои действия от властей. Эти люди вполне могут как приютить его, так и пристрелить на месте, даже если он успеет сослаться на Эренгардта. И Чило решил, что ему лучше скрываться до тех пор, пока он не узнает что-либо определенное. Пусть себе ищут! Ему удалось обвести вокруг пальца все власти от Сан-Хосе до заповедника. И если он не захочет, чтобы его нашли, никакие изготовители подпольных снадобий его не сыщут!

Однако кто бы здесь ни

затаился, денежки у мерзавцев явно водятся, размышлял Чило, перебираясь через упавшее дерево, густо поросшее поганками. Замаскировать воздушное судно — еще ладно, но для того, чтобы сделать неслышным шум мотора, требуется очень дорогостоящее оборудование. Значит, этот отдаленный уголок тропического леса караулит не горстка дилетантов, прячущихся в нескольких соломенных хижинах. Если тут летает не одно, а целых два таких замаскированных воздушных судна, значит, операция задумана с неслыханным размахом.

А может, ему не просто удастся выжить в этом лесу? Вдруг он сумеет установить тут нужные связи — важные, серьезные связи? Нет, если ему представится случай завязать знакомство с по-настоящему крупными людьми, он, Монтойя, своего шанса не упустит! Или, наоборот, можно будет разузнать о них все, что получится, а потом сдать ближайшим властям, с условием, что инцидент в Сан-Хосе простят и забудут. В конце концов, все ведь вышло случайно! Пришить преднамеренное убийство ему никто не сможет. Так или иначе, у него есть варианты. Теперь надо накопить фактов — по возможности, не выдавая себя.

Чило вдруг пришло в голову, что и зонд, замаскированный под орла, возможно, принадлежал вовсе не заповеднику, а тем же самым людям. Он облетал буферную зону вокруг их владений, чтобы предупреждать о появлении патрулей лесничих или заблудившихся туристов, не привлекая к себе внимания.

Монтойя тихо присвистнул. Ничего себе! Все виденное им до сих пор наводило на мысль, что в этом районе разворачивается нелегальная операция колоссального масштаба. Если предположить, что его догадки верны и летающие здесь воздушные суда принадлежат не местным властям.

Чило вдруг испугался — а вдруг заметят излучение его электронного репеллента. Потом успокоился. Если бы репеллент мог его выдать, уже давно выдал бы. Очевидно, сила излучения неразличимо мала. Для того, чтобы его заметить, нужно подойти на расстояние прямой видимости к владельцу прибора. И тем не менее Монтойя задумался, а не выключить ли репеллент. Но мысль о том, что на него тут же накинутся мириады насекомых, которые в течение сотен лет помогали сохранять девственность амазонских лесов, внушала страх. Ему и так было достаточно неуютно, чтобы еще отдать себя на растерзание миллионам алчных жвал, жал и хоботков. Помимо того, что велик был риск подхватить какую-нибудь заразу, Чило попросту всегда боялся тараканов и прочих насекомых.

А потому он просто шел дальше, глядя во все глаза, не блеснет ли где металл или пластик, и внимательно вслушиваясь в лесной гам. Если его не успеют предупредить об опасности обезьяны, это сделают птицы. Он не один в лесу; у него есть союзники, пусть даже самые странные. Если он, Монтойя, до сих пор ухитрялся избегать ареста и промывания мозгов, то лишь потому, что всегда держался настороже и никому не доверял. Он смолоду научился менять товарищей на свободу.

До сих пор эта философия никогда его не подводила, и Чило не видел причин пересматривать ее теперь.