Филогенез
Шрифт:
Деса замутило, и он мгновенно исторг остатки своей дневной трапезы, мирно ферментировавшиеся в верхнем отделе его желудка. Он едва успел отвернуться — не из смущения, а просто потому, что не хотел запачкать пространство между собой и человеком. Это было бы чрезвычайно неучтиво — хотя Дес пока что слишком мало знал о человеческих обычаях и не был уверен, как отреагировал бы на такой поступок двуногий.
Одинокий самец-человек повысил голос. Десвендапур предположил, что он слегка встревожен.
— Эй, ты чего? С тобой все в порядке?
Похоже было, что
— Извиняюсь,— сказал жук, чистя свои жвалы сложенным вдвое листом, сорванным с ближайшего куста.— Ваше предположение вызвало у меня самые неприятные образы. Транксы не…— голос его дрогнул,— не едят живых существ!
— Вегетарианцы, что ли? — хмыкнул Чило.— Ну ладно, значит, ты повар или нечто вроде того. Но это не объясняет, как ты очутился здесь, в нашем лесу, один-одинешенек.
Десвендапур решился. Терять ему уже было нечего, и, если он все расскажет представителю другой расы, хуже не будет.
— Я нетолько повар, я еще и поэт-любитель. Я беру впечатления, внушенные мне инопланетной средой, и воплощаю их в искусстве.
— Да ну? Брешешь!
Десвендапур не очень понял последнюю реплику.
— Нет, я не брешу,— с достоинством ответил он.
Хм… Поэт… Ничего безобиднее и представить себе нельзя.
— Значит, когда ты говорил в свое записывающее устройство — ты сочинял стихи?
— Отчасти. Но немалую часть поэтического мастерства составляет воплощение. Вы, люди, используете жесты только как подспорье при разговоре. А для нас, транксов, то, как мы двигаемся, не менее важно, чем то, о чем и как мы говорим.
Чило медленно кивнул.
— Понятно. Если бы у меня было четыре руки вместо двух, я бы тоже, наверное, размахивал ими вдвое больше.
Монтойя по-прежнему не испытывал особого доверия к инопланетянину, однако существо вы глядело теперь гораздо безобиднее, чем показалось на первый взгляд. И все-таки гигантский жук есть гигантский жук, даже если сточки зрения научной классификации он вовсе никакой не жук. Поэтому Чило решил пока не прятать пистолет. Он привстал и принялся спускаться с дерева.
Десвендапур следил за ним, как зачарованный. Транксы очень ловко ходят по каменистым склонам или узким уступам, а вот с подъемом и спуском по вертикали у них большие проблемы. Тут требуется некоторая гибкость, а жесткий экзоскелет сковывает движения. На взгляд транкса, человек, слезающий с дерева, двигался подобно змее.
Оказавшись в метре от земли, Чило спрыгнул и оказался лицом к лицу с пришельцем. Сейчас, когда создание стояло на четырех задних ногах, задрав голову и грудь как можно выше, его голова находилась почти на уровне груди Чило. Судя по внешнему виду, весить существо должно было килограммов пятьдесят или чуть поменьше. Перистые усики добавляли ему еще сантиметров тридцать роста, когда были подняты
— Ну,— продолжал Чило,— так что там за поход, о котором ты говорил? Он санкционирован властями? Я думал, инопланетянам положено находиться на орбитальных станциях, и только отдельным дипломатам высокого ранга позволяют появляться на Земле.
Десвендапур не растерялся.
— Для моей группы сделано исключение,— заявил он.— Мы работаем под наблюдением твоих сородичей.
Годы практики помогли ему врать легко, уверенно и искусно. Кроме того, он решил перейти на «ты», заметив, что его собеседник предпочитает эту форму обращения.
— И скоро ты к ним вернешься?
Как бы ответить так, чтобы не пробудить у двуногого ни подозрений, ни защитных инстинктов?
— Нет. Они будут заниматься своей работой еще в течение…— он замялся, подбирая подходящую человеческую единицу измерения времени,— еще в течение одного вашего месяца.
— Угу…
Человек несколько раз поднял и опустил голову. Этот жест Десвендапур уже знал: он называется «кивок» и выражает согласие. Данный жест нетрудно воспроизвести и транксу. Сами транксы обычно выражают согласие соответствующими жестами иструк, но поэт покивал так непринужденно и естественно, что человеку даже в голову не пришло, что он видит непривычный для пришельца жест.
Десвендапур же про себя подумал: для того, кто называет себя натуралистом, человек слишком мало интересуется природой и наукой.
— Так эта ваша группа вроде как секретная и работает втайне, чтобы не привлекать внимания журналистов и местных жителей?
Десвендапур снова «кивнул»… Это движение уже начинало казаться ему вполне естественным, хотя и чересчур простым — как, впрочем, и большинство человеческих жестов.
Сказать, что Чило вздохнул с облегчением,— значит ничего не сказать. Ведь он уже представлял себе десятки репортеров, кишащих вокруг первой экспедиции транксов на Земле. Уж за таким искателем приключений, как Десвенбапур, наверняка бы таскались осатаневшие от любопытства журналисты. Только этого Чило и не хватало — полудюжины трехмерных камер и репортеров, расспрашивающих лесного путника о впечатлениях от встречи с транксом. Стоит такой передаче появиться на экранах, и автоматические следящие устройства немедленно поднимут тревогу в половине жандармских участков южного полушария. И тогда прощай свобода, прощай независимость, не говоря уже о возможности добраться до Эренгардта, вручить ему залог и получить, наконец, заветную франшизу…
Если Чило правильно понял, ничего такого ему не грозит. Маленькая группка транксов, о которой рассказал Десвендапур, стремится к огласке не больше, чем он сам. Значит, они с этим поваром-поэтом коллеги по подполью. Если только…
— Ну ладно, предположим, я поверю, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь. Но почему ты здесь один? — Чило энергично жестикулировал, не заботясь о том, поймет ли его инопланетянин и насколько правильно поймет.— Это же один из самых пустынных и необжитых уголков планеты! Тут водятся опасные животные…