Философ и война. О русской военной философии
Шрифт:
Как и у Чаадаева, у Аксакова рассуждения о судьбе Отечества включают в себя одновременно и гражданский, и историософский, и нравственный компоненты. Это позволяет философу смотреть на историю России целостно и принимать смелые жизненные и философские решения.
Аксаков предстает перед нами, как и А. С. Хомяков, человеком с боевой натурой. Таковым он и запечатлен в русской истории. Процитируем в завершение строки А. Г. Гачевой: «Скончался он, как солдат духа, на боевом посту, когда писал очередной материал для „Руси“».
Юрий Федорович Самарин
(1819–1876)
«…Положение таково, что приходится желать войны, как бы мы ни были не подготовлены к ней…»
Политологи говорят, что война – это ведение политики другими средствами. Пожалуй, справедливым будет и
Самарин – политический философ, и одновременно политический деятель. Биограф Самарина Борис Нойдле говорит о том, что «в самом Самарине были кости и мускулы» [71] , был боевой характер и воля к активному и независимому действию.
Исследователь жизни и творчества Самарина СИ. Скороходова пишет, что по родословной своей философ «восходит к роду литовского князя Гедиминаса, который в XIV в. вел ожесточенную борьбу с немецкими рыцарями. Эту борьбу продолжил его дальний русский потомок, Юрий Самарин, с остзейскими баронами» [72] .
71
Нойдле Б. Юрий Самарин и его время. М.: Алгоритм, 2003. С. 160.
72
Скороходова СИ. Воспитание Ю. Ф. Самарина как исток мировоззрения // НАУКА И ШКОЛА. № 2. – М.: Московский педагогический государственный университет, 2012. С. 168.
Отец Самарина – участник Отечественной войны 1812 года. В доме у Самариных часто бывал Денис Давыдов, друг семейства, его рассказы любил слушать будущий философ. Исследователи отмечают, что рассказы известного на всю Россию поэта и партизана сильно повлияли на формирование мировоззрения Юрия Самарина [73] . На Самарина оказала большое влияние статья Дениса Давыдова «Мороз ли истребил французское войско», где поэт-партизан писал, что историки, которые акцентируют внимание на роли русской зимы в изгнании французских захватчиков, тем самым умаляют роль русских солдат, совершивших великий подвиг. Влияние это было таким сильным, что Самарин даже ополчился на своего учителя и друга, вождя славянофилов А. С. Хомякова, который в одном из стихотворения восхвалял русский мороз, спасший Россию от Наполеона, и ничего не сказал о русских воинах.
73
Поддубная Р. П. Самарины. Самара, 2008.
Самарин под влиянием старших славянофилов обратится в сознательном возрасте к изучению русской истории. В 1840 году он выдержит магистерский экзамен и впоследствии займется написанием диссертации о Стефане Яворском и Феофане Прокоповиче. В 1844 году он защитит диссертацию. Затем наступит период социально-политической деятельности философа.
В 1845 году Самарин, который в то время работает в сенате секретарем и который утомлен бесконечной бумажной работой, получает предложение ехать в Ригу в составе ревизирующей комиссии по исследованию городского устройства и хозяйства главного Прибалтийского городского центра и перейти на службу в министерство внутренних дел. Предложение Самарин принимает, предварительно посоветовавшись со своим родным отцом и со своим отцом духовным – Алексеем Степановичем Хомяковым. Оба советуют ему отправляться из Петербурга в Ригу и заняться полезным делом. Впрочем, в Петербурге в то время имели крайне неясное представление о том, что творится в Прибалтийском крае.
Самарин при этом был уверен, что дело, которым он собирается заняться, серьезно и важно, и добавлял при этом, что он считает это дело «добрым и справедливым, ибо правительство действует в духе национальном и человеческом» [74] .
Да, бывают такие времена, в которые фигура философа привлекается к политической работе, и при этом взгляд философа совпадает со взглядом государства на национальный и общечеловеческий вопрос. Редко, но бывают.
В 1846 году Самарин уезжает в Ригу. Он проживет там два года. Будет проводить дни и ночи в изучении Прибалтийского края и конкретно
74
Там же. С. 44–45.
Положение дел Самарин понял настолько хорошо, что в итоге написал «Историю г. Риги» (так труд Самарина назвали издатели). Труд этот до сих пор не устарел, как замечают исследователи, и представляет собой великолепную историческую и юридическую монографию.
В Риге Самарин оформился как имперец. Столкнувшись с господствующими русофобскими настроениями в Риге, Самарин пишет друзьям письма с жалобами на плутовство и проделки местных политических деятелей. Как пишет биограф Самарина Борис Нойдле, наш философ-славянофил «всецело выступает на стороне тех, кто в прошлом пытался подчинить Ригу авторитету государственной власти» [75] . То есть, говоря прямо, Самарин выступает за интересы Российской Империи, отстаивает их. Самарин оправдывает преобразования Екатерины Великой в Прибалтике, замечая, что многие считали их насильственными, но «последствия оправдали их». Преобразования эти шли сверху и заключались в том, чтобы изменить устройство городского общества таким образом, чтобы «обеспечить класс простых обывателей, не имеющих дотоле никаких прав и, как доказал вековой опыт, никакого повода надеяться на добровольные уступки со стороны сограждан» – так пишет Самарин.
75
Там же. С. 48.
Процитируем еще раз Бориса Нойдле: «Все то новое, что Самарин передумал и перечувствовал за годы своих занятий Прибалтийским делом, породило в нем неудержимое стремление померяться силами с защитниками ливонских вольностей, выйдя для этого за узкие рамки канцелярской работы и розысков в городском архиве города Риги» [76] .
Самарин встречается в Риге с представителями прибалтийского (лифляндского, конкретно) дворянства. В письме он так пишет об этой публике: «Вся эта компания чрезвычайно оригинальна, и хотя у меня вовсе не лежит к ней сердце, однако должен сознаться, в ее движениях и речах заметно какое-то сознание собственной силы и собственного достоинства, которое, конечно, не есть еще добродетель, но, по крайней мере, предохраняет от многих гадостей» [77] .
76
Там же. С. 51.
77
Цит. по: Нойдле Б. Юрий Самарин и его время. М.: Алгоритм, 2003. С. 51.
Биограф философа дает очень точную характеристику того, то случилось с Самариным в Риге: «После мелких интриг и сплетен рижского бюргерства соприкосновение с дворянским элементом края, его характерным национальным самосознанием и чувством внутренней правоты и прирожденного права на власть и влияние не могло не возбудить в русском дворянине Самарине его национального самосознания, его чувств внутренней правоты России и ее права на власть и влияние в Прибалтийском крае» [78] .
78
Там же.
Говоря проще, столкновение с местным национализмом заставило проявиться в Самарине имперское чувство. Самарин не отвечает национализмом русским на национализм прибалтийский, он отвечает на местный национализм имперским универсализмом. Русским универсализмом, т. е. всечеловеческим.
Самарин в письмах друзьям в Россию пишет о характерной черте прибалтийского (и любого вообще) национализма: «… все здесь дышит ненавистью к нам, ненавистью слабого к сильному, облагодетельствованного к благодетелю и вместе гордым презрением выжившего из ума учителя к переросшему его ученику. Здесь все окружение таково, что ежеминутно сознаешь себя как русского и, как русский, оскорбляешься» [79] .
79
Там же.