Философия достоинства, свободы и прав человека
Шрифт:
До самой смерти он говорил по-русски с ужасным акцентом, старомодно одевался и вел себя порой весьма курьёзно, но в России его ещё при жизни прозвали «божьим человеком», а после смерти за него, иноверца, служили заупокойные молебны в православных храмах и причислили к лику православных святых. Хоронили его за счет полицейского отделения (некогда весьма состоятельный человек, он умер абсолютно нищим), но за его гробом шло 20 тысяч рыдающих москвичей. Над его могилой на Немецком кладбище (ныне Введенском) неизвестный меценат воздвиг грандиозный памятник — гранитную глыбу с крестом и решетки с массивными кандалами. Здесь и поныне каждый день свежие цветы.
За своё подвижничество на ниве милосердия Гааз был прозван москвичами «святым доктором». Вся его деятельность прошла под девизом «Спешите делать добро!». Он и делал его по мере своих сил всю свою жизнь, краткому
В одном из писем к своему воспитаннику Гааз писал: «Я, кажется, уже неоднократно высказывал вам свою мысль, что самый верный путь к счастию не в желании быть счастливым, а в том, чтобы делать других счастливыми. Для этого нужно внимать нуждам людей, заботиться о них, не бояться труда, помогая им советом и делом, словом, любить их, причем, чем чаще проявлять эту любовь, тем сильнее она будет становиться, подобно тому, как сила магнита сохраняется и увеличивается от того, что он непрерывно находится в действии…». В этом письме сказался, пожалуй, весь Гааз. Изложенным в послании принципам он неизменно следовал всю свою полную праведных трудов жизнь. А судьба его оказалась на удивление гармоничной и соразмерной его христианским убеждениям.
Здесь к месту привести несколько примеров из биографии этого замечательного человека, врача и филантропа.
Став в 1830 г. членом московского попечительского тюремного комитета, он проявлял чудеса изобретательности, чтобы облегчить страдания своих подопечных. Пожалуй, ярче всего характер Федора Петровича проявился в эпизоде, произошедшем во время одного из заседаний этого комитета, которое проходило под председательством знаменитого российского православного богослова, митрополита Московского и Коломенского Филарета (1782–1867).
Митрополиту со временем наскучили постоянные и, возможно, не всегда обоснованные ходатайства за «невинно осужденных» арестантов. «Вы все говорите, Федор Петрович, — заметил Филарет, — о невинно осужденных… Таких нет. Если человек подвергнут каре — значит есть за ним вина»… Взволнованный доктор вскочил со своего места. «Да вы о Христе позабыли, владыко!» — вскричал он, указывая тем и на черствость подобного заявления в устах священнослужителя, и на библейское событие — осуждение невинного. Все смутились и замерли на месте: таких слов митрополиту, имевшему огромное влияние в российском обществе, никогда еще никто не дерзал говорить. Но широта ума Филарета была равнозначна сердечной глубине Гааза. Он поник головой, умолк, а затем, после нескольких минут томительной тишины, встал и, сказав: «Нет, Федор Петрович! Когда я произнес мои поспешные слова, не я о Христе позабыл, — Христос меня позабыл!..» — благословил всех и вышел.
В те далекие и жестокие времена осужденных, независимо от пола и возраста, гнали в Сибирь по бескрайним пространствам России прикованными к длинному пруту, который причинял всем несчастным невыразимые физические и нравственные страдания. С этим инструментом бесчеловечности, который по степени разрушения личности был опаснее ожидавшей осужденных каторги, и начал бескомпромиссную борьбу наш герой.
Гааз сам разработал конструкцию облегченных кандалов и испытал их на себе, прошагав по двору своего дома расстояние от Москвы до Сибири. Не добившись понимания у царской администрации, этот несгибаемый боец за человеческое достоинство обратился с проникновенным посланием к прусскому королю Фридриху-Вильгельму IV. В письме он просил короля привлечь внимание его сестры, русской государыни, к судьбе несчастных, полагая, что только она в силах оказать благотворное влияние на своего венценосного супруга. Чтобы не задерживать внимание читателя на всех перипетиях этой истории, заметим, что в итоге Гааз одержал победу над этим злом: каторжане встретили нововведение с восторгом. С тех пор добрая слава о Гаазе разнеслась по всем уголкам империи. Именно тогда за ним и закрепилось имя «святого доктора».
В одно из посещений императором Николаем I московского тюремного замка он столкнулся с Гаазом, который стал ходатайствовать о помиловании тяжко больного старика. Царь ответил отказом. Тогда престарелый Гааз рухнул перед монархом на колени и заявил, что не поднимется, пока последний не помилует несчастного. Николай I задумался, затем обронил: «На твоей совести, Федор Петрович!» и изрек высочайшее прощение. Только тогда, счастливый и взволнованный, доктор поднялся с колен.
Нечто
А вот ещё поразительный случай. Один из бедных больных украл из квартиры Гааза настольные часы. Похитителю воспрепятствовали скрыться и доставили к доктору. Гааз запретил вызывать полицию, долго беседовал с грешником, а затем, взяв с него честное слово больше не воровать и отдав ему свои наличные деньги, отпустил на все четыре стороны.
О таких поступках Гааза можно повествовать до бесконечности. Однако если попытаться привести всё им сделанное к одному основанию, то таковым будет важнейшее качество души этого человека: он уважал достоинство другого человека. Любой, самый отверженный и презренный, был для него подобием Бога на земле. Вечная память этому замечательному человеку!
В свою очередь доброта невозможна без взаимной толерантности, терпимости к различиям друг друга. При этом следует отличать терпимость от терпения. Первое — это уважение к другому человеку, его взглядам, вкусам, убеждениям, к иному этносу, иной религии, иным традициям и обычаям; это качество — признак высокой общечеловеческой культуры. Терпение — это вынужденная необходимость принимать неблагоприятные удары судьбы в ожидании лучшего будущего.
Толерантности в отношениях между людьми и народами придаётся столь великое значение, что участники Организации Объединённых Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО) специальной резолюцией утвердили Декларацию принципов толерантности от 16 ноября 1995 г. (Париж). В последней под терпимостью понимается «уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, наших форм самовыражения и способов проявления человеческой индивидуальности». В этом документе подчёркивается, что в современном мире толерантность приобретает всё более и более основополагающее значение, чего мир никогда не знал ранее. Декларация сия — послание тем этносам и народам, которые пытаются строить собственное величие, или, как ныне модно говорить, осуществлять самоидентификацию нации не посредством созидания духовных ценностей, гражданского общества и правовой державы, а путём принижения, ущемления и оскорбления других людей; история — свидетель: это дорога в правовое никуда и в государственное ничто.
Развитие любой цивилизованной общности начинается с того момента, когда каждый её член проявляет готовность сражаться за достоинство и свободу другого как за свои собственные ценности. К воплощению в жизнь такой философии настойчиво призывают некоторые институты международного сообщества. В качестве примера можно привести принятую 6 декабря 2003 г. на XXVIII Международной конференции Красного Креста и Красного Полумесяца Декларацию «Защита человеческого достоинства». Однако путь от возвышенных и благих деклараций к повседневной и бренной жизни весьма долог и извилист, тяжел и изнурителен. И далеко не все народы готовы одолеть сей путь. Причём сия неготовность подразумевает хроническую неспособность людей преодолеть сопротивление своих власть предержащих, которые проявляют удивительное невежество, как только дело касается защиты национальных интересов и не менее удивительное проворство, как только речь заходит о личных интересах в виде материальных благ, славы и чинов. И, как свидетельствует история некоторых народов, подобным грехом в равной степени страдают как средневековые гетманы, так и современные президенты, что, несомненно, свидетельствует о наличии некоторой преемственности в передаче определённых особенностей национального характера.